В год 200-летия Гоголя кажется, что Иван Иванович окончательно поссорился с Иваном Никифоровичем. Европейский союз сделал снижение зависимости от России едва ли главной целью своей энергетической политики. А Россия в ответ грозит диверсификацией рынка сбыта и массовым строительством СПГ-терминалов. Создается ощущение, что мы не так уж и нужны друг другу.

В реальности это не так, а у конфликта слишком много политических составляющих. У ухудшения отношений с Европой есть три основных причины. Это газовая война с Украиной, год больших европейских выборов и декабрьский экологический саммит в Копенгагене. 2009 год начался с неожиданного для европейцев перекрывания газовой трубы на Украине. Для такого решения 2009 год подходил как нельзя неудачнее. Дело в том, что в июне пройдут выборы в Европейский парламент, а осенью предстоит избрать новый состав Европейской комиссии. Выборные технологии предельно просты. Хочешь победить на выборах -- найти врага. А «враг» сам напомнил о себе. Надо еще сказать спасибо кризису, а так тема «ужасной России» с энергетическим оружием под мышкой стала бы ключевой в европейской избирательной кампании.

Кроме того, именно на этот год запланирован весьма важный для Европы саммит в Копенгагене. Не дожидаясь окончания действия Киотского протокола, ЕС решил инициировать пересмотр правил игры на экологическом рынке. Главным врагом экологии по-прежнему будет считаться углекислый газ, что не сулит ничего хорошего так называемым возобновляемым видам топлива -- углю, нефти и газу. В России проблема Копенгагена практически не звучит, в Европе же все наоборот -- она явно «разгоняется», в том числе и в медийном поле. Это означает, что весь год будет отрабатываться тема возобновляемых источников энергии как необходимой альтернативы углеводородам. Дело в том, что на сегодняшний день вся возобновляемая энергетика (за исключением гидроэнергетики) серьезно дороже генерации из углеводородов. Поэтому нужно оправдание необходимости серьезных вливаний из государственного бюджета. Тем более что планы есть поистине астрономические, например создание гигантского центра энергогенерации в Сахаре, где днем использовалась бы энергия солнца, а ночью -- ветра.

Таким образом, довольно четко формируется европейская энергетическая повестка дня. Главные приоритеты -- либерализация энергорынка и диверсификация поставщиков, повышение ответственности Европы за транзитные страны, а также целенаправленное замещение углеводородов возобновляемыми энергоресурсами ради борьбы с эмиссией углекислого газа.

Мы реагируем на это крайне нервно. Прежде всего Россия всеми правдами и неправдами цепляется за Украину, подчеркивая, что ЕС не должен ничего делать с ГТС этой страны без участия РФ. Меморандум 23 марта вызвал весьма нервную реакцию Владимира Путина, который, по всей видимости, и поручил подготовить «наш ответ Чемберлену». В таком качестве следует воспринимать Концептуальный подход к новой правовой базе международного сотрудничества в сфере энергетики, презентованный президентом Медведевым в Хельсинки. Любой внимательный читатель обратит внимание на то, что документ готовился в явной спешке. Многие уже прошлись по весьма странным моментам этого текста -- скажем, по предложениям строить долгосрочные энергетические отношения по такой номенклатуре, как уголь, полученный из скорлупы или орехов, а также отрезки поленьев и вязанки хвороста. В общем, составителям концептуального подхода не откажешь в чувстве юмора. Но если попытаться вычленить содержательные моменты, то принципиальных аспектов в документе два. Первый -- отношения в сфере энергетики по-прежнему должны строиться на основе долгосрочных контрактов. Второй -- за транзитеров должны отвечать и продавцы, и покупатели.

Как ни покажется парадоксальным, но выгодность этих положений весьма сомнительна для России. Более того, еще недавно сами российские власти выступали с прямо противоположных позиций. Давайте посмотрим на ситуацию с долгосрочными контрактами. Такие контракты выгодны тому, кто не уверен в востребованности своего товара. Но если товар дефицитен, то спотовый рынок выгоднее как раз продавцу. Собственно, говоря о «газовой ОПЕК», Россия как раз и выступала за новую страницу в мировой системе торговли газом. Идея заключалась в отрыве цен на газ от стоимости нефти, что возможно как раз при активном развитии спотовых рынков. «Газовую ОПЕК», правда, забыли слишком быстро, а теперь, выходит, Россия уже борется не за краткосрочные торги газом, а решительно против них.

Понятно, что с 30-летними договорами жить спокойнее. Но возникает вопрос: а что является приоритетом -- спокойствие или прибыль? Если второе, то нам как раз нужно активно развивать краткосрочные договоры. Хотя это технически сложнее и требует дополнительных навыков и коммерческой сноровки. Но ведь и долгосрочные контракты, даже составленные по принципу take or pay, как показывает этот год, ничего нам не гарантируют. За первые четыре месяца экспорт газа из РФ сократился на 53,3%. Понятно, что резко сократилось потребление в ЕС, что в начале 2008 года, когда газ был еще дешев, Европа активно закачивала газ в ПХГ (например, в первой половине 2008 года поставки российского газа в Германию превышали аналогичный период 2007 года на 50%, во Францию -- на 30%, в Италию -- на 27%). Но все равно выходит, что долгосрочные контракты не защищают нас в трудные годы, каким будет 2009 год. А в годы тучные не приносят нам максимальной прибыли. Получается, что это Европа должна за них держаться, а не мы. Единственный их плюс -- это возможность взять кредит под их залог. Но так ведь «Газпром» долгие годы высвобождал долгосрочные контракты из-под залогов. И было бы неправильно возвращаться к этой порочной практике. Не будет объекта для залога -- строже будет финансовая дисциплина и инвестиционная ответственность «Газпрома».

Инвестиции в ГТС Украины будут нашими убытками. Большая иллюзия думать, что даже участие в акционерном капитале чужой ГТС повышает политическую зависимость. Возьмите Белоруссию -- долгое время мы выламывали руки Александру Лукашенко, чтобы он уступил «Газпрому» 50% в «Белтрансгазе». Три транша из четырех по этой сделке уже проведены. В итоге Лукашенко получит 2,5 млрд долл., но его политическая привязка к России не увеличится. Как не вырастет и способность «Газпрома» проводить нужные для него решения в «Белтрансгазе». Посмотрите хотя бы на уровень газовых цен для Белоруссии. Так что если Европа хочет взять на себя инвестиционную ответственность за Украину -- пожалуйста. Из этого совершенно не следует, что газ мы должны будем продавать на границе РФ и Украины. Даже наоборот. А инструменты роста нашего влияния на Украину могут быть не только трубопроводными.

Упорное стремление ломиться в чужой монастырь со своим уставом просто удивляет. Тем более что если быть чуть внимательнее, то можно обнаружить, что «монастырь» в общем-то сам открывает двери. Надо только научиться этим пользоваться. Все новые европейские инициативы, если разобраться в них детальнее, совершенно не страшны «Газпрому». Если, конечно, он проявит определенную сноровку и юридическую грамотность.

Ключевой момент всей конструкции -- проблема спроса на газ в Европе и прогнозируемый уровень предложения. Если у России действительно есть серьезные конкуренты на газовом рынке Европы, тогда мы и вправду должны паниковать от европейских идей. Если же наш газ в среднесрочной перспективе значимых субститутов не имеет, то от европейских инициатив мы только выиграем.

Есть все основания думать, что вторая позиция ближе к истине. Вот лишь несколько аргументов. Экономический кризис снизит потребление газа в период дна экономического производства. Но он не отменит главной проблемы европейского газового рынка -- резкого падения собственной добычи газа. МЭА считает, что к 2015 году ЕС на 72% будет зависеть от импортного газа, а к 2030 году -- на 85%. В этих условиях Европе все равно нужно будет больше импортного газа. Даже если кризис и несколько сократит его потребление. Газопровод Nabucco эту проблему не решит -- слишком малая у него пропуская способность. Кроме того, там практически не будет нового для Европы газа. Ведь газ из Центральной Азии уже попадает на рынок ЕС, пусть и через территорию России и Украины. На рост добычи газа в Центрально-Азиатском регионе рассчитывать особенно не приходится -- этот газ может попасть прежде всего в КНР по уже строящемуся газопроводу на 40 млрд кубометров. С альтернативными видами энергии также все непросто. И дело не только в том, что в кризис сложно будет найти источник для субсидий. Сама Европа из-за идеи либерализации доступа к инфраструктуре вставляет себе палки в колеса. Так, чтобы реализовать идею сахарского центра энергогенерации и эффективно решить проблемы перепадов в производстве электроэнергии, необходимо построить единую линию энергопередачи от севера Африки до Шотландии. Но «третий пакет» ставит под вопрос реалистичность такой идеи -- «подвисает» вопрос о собственнике на такую ЛЭП.

Катар нарастит свое присутствие на рынке ЕС, но полностью потребность в импортном газе не закроет. Остается Иран -- вариант для Европы фантастически рискованный. Нужно будет не только договариваться с самим Ираном, но и с Вашингтоном, да еще и принимать Турцию в ЕС. Кстати, это же придется делать и при строительстве Nabucco.

В такой ситуации «третий энергопакет» предоставляет новые возможности как раз для «Газпрома». Потому что его главный принцип -- либерализация доступа к газовой инфраструктуре. Значит, «Газпром» может заключать прямые договоры с конечными покупателями и требовать доставки этого газа до потребителей. Собственник трубы не сможет этому препятствовать. А сегодня «Газпром» не имеет возможности выбрать даже те квоты по прямым продажам, которые ему обещаны на рынке Франции и Германии. «Третий пакет» позволит это сделать.

Сегодняшняя газовая стратегия России сводится к следующему: во-первых, строить новые газопроводы в Европу и владеть частью газопроводной системы ЕС и, во-вторых, скупить весь газ на постсоветском пространстве, чтобы перепродавать его в Европу.

Возможно, стоит заменить такую стратегию на более гибкую и реалистичную.

Во-первых, добиться от ЕС выполнения принципов либерального доступа производителя газа к газотранспортной инфраструктуре. Предоставление аналогичных прав производителям газа из ЦАР пугать нас не должно -- на перепродаже их газа мы уже и так ничего не зарабатываем. Более того, вера в центральноазиатский газ отвлекает внимание от greenfields на российской территории. Кроме того, нужно настаивать на распространении принципов «третьего энергопакета» на Украину. Тогда мы избавимся от глупейшей ситуации, когда «Газпром» продает весь газ «Нафтогазу» как собственнику трубы, а он потом уже перепродает часть газа «Газпром сбыт Украине». «Третий энергопакет» не позволит «Нафтогазу» использовать положение собственника трубы -- он обязан будет дать «Газпрому» право транзита до конечного потребителя при наличии контрактов.

Во-вторых, основным инвестиционным приоритетом сделать собственную добычу, а не газопроводы.

В-третьих, более активно развивать производство СПГ, а не только говорить о нем. Это позволит и диверсифицировать поставки, и развивать спотовый рынок.

В-четвертых, не пытаться скупать газ на постсоветском пространстве, а более активно входить в добычу в этих странах, чтобы затем продавать добываемый нашими компаниями газ не только в Европу, но и в другие регионы -- в тот же Китай или в перспективе в Индию. Это и обеспечит прибыль, и уберет конкурентов с европейского рынка. Так же надо действовать и в Иране -- если этот газ пойдет не на запад, а на восток, да еще мы примем участие в его добыче, то это не самый плохой сценарий.

Наконец, в-пятых: показать более выгодные экологические свойства газа по сравнению с нефтью и тщательно подготовится к Копенгагену. Например, настоять на том, чтобы учитывались не только выбросы углекислого газа, но и его поглощение.