Восемнадцатый саммит Россия--Евросоюз оказался, вероятно, самым драматичным за всю историю отношений Москвы и Брюсселя. Он проходил в минувшую пятницу в столице председательствующей ныне в ЕС Финляндии. Картина, которую можно было наблюдать в середине того дня в пресс-центре саммита, думается, вполне рисует его атмосферу.

Голодные до информации журналисты, увидев в фойе заместителя пресс-секретаря российского президента Дмитрия Пескова, бросились к нему за новостями. Их ожидания оправдались. Г-н Песков подробно изложил им содержание выступления Владимира Путина на утренней рабочей встрече с руководящей тройкой ЕС. Кто-то из коллег спросил, задавали ли российскому президенту вопросы, связанные со смертью в Лондоне бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко. «Это имя ни разу не звучало в ходе встречи, -- ответил представитель кремлевской администрации, -- обсуждались исключительно субстантивные вопросы, связанные с повесткой дня саммита».

А в этот момент на больших мониторах, установленных за спинами сгрудившихся вокруг г-на Пескова журналистов, можно было видеть репортаж телеканала Би-би-си из Лондона с обличениями в адрес российских властей, якобы виновных в смерти его сына, выступал отец Александра Литвиненко. Новости из Лондона в тот день если и не заслонили «субстантивное» содержание саммита, то были фоном разворачивавшихся в Хельсинки событий.

Потом, общаясь в кулуарах с другим сотрудником кремлевской администрации, обозреватель «Времени новостей» предположил, что если на рабочей встрече лидеры ЕС не стали спрашивать Путина про Литвиненко, то, наверное, они затронут эту тему во время рабочего завтрака в менее формальной атмосфере. И услышал в ответ: «Не будет этого, не станут сегодня европейцы этого делать. Кроме того, они знают, что президент не станет комментировать абсурдные обвинения...».

Мой собеседник оказался прав. Но только частично. Действительно никто из руководящей тройки ЕС в разговоре с Путиным «вопрос» о Литвиненко не поднимал. Это чуть позже во время совместной пресс-конференции подтвердил и председатель Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу. Он сказал, что сначала британские власти должны рассмотреть это дело. Однако комментировать Путину этот «вопрос» все же пришлось. Дело в том, что к началу пресс-конференции стало известно, что в Лондоне было озвучено якобы предсмертное письмо Александра Литвиненко, где в происшедшем обвиняется российский президент. Первый же вопрос, который задала корреспондентка Франс Пресс, был про это письмо. Путин был готов к нему и стал отвечать, начав, правда, с того, что выразил соболезнования родным г-на Литвиненко.

«Те люди, которые сделали это (опубликовали письмо. -- Ред.), не Господь Бог, а господин Литвиненко, к сожалению, не Лазарь», -- выдохнул российский президент в конце длинной тирады. Ее смысл, наверное, сводился к тому, что верить тексту письма, авторство которого проверить нельзя, это совсем не то, что верить в слова Всевышнего. А новое воскрешение Лазаря, читай -- Литвиненко, не состоится.

Еще через час из Лондона пришло известие, что британские сыщики обнаружили следы радиоактивного изотопа полония -210 в тех местах, где Литвиненко встречался с рядом подозреваемых лиц. От этих сообщений повеяло мистикой: опять «польский» след... Ведь именно в честь своей родной Польши дала имя «полоний» открытому ей вместе со своим мужем Пьером Кюри в конце ХIХ века элементу знаменитая Мария Склодовская-Кюри.

Главный «польский» след на хельсинкском саммите -- мясной -- был в значительной степени затушеван вышеописанными событиями. Москва и Брюссель выразили сожаление по поводу невозможности достичь консенсуса в рядах ЕС относительно готовности к началу переговоров с Россией по подготовке нового Договора о партнерстве и сотрудничестве, но драматизировать ситуацию не стали.

Российские представители в кулуарах с удовлетворением подчеркивали, что руководство ЕС чувствовало явную неловкость «из-за свиньи», подложенной им Варшавой. Надежды Брюсселя на то, что накануне саммита ему удастся договориться с Польшей и добиться от нее отзыва вето на начало переговоров с Москвой, не оправдались.

Помощник российского президента Сергей Ястржембский особо обращал внимание на слова премьер-министра Финляндии Матти Ванханена о том, что его страна приложит все усилия, чтобы еще до конца финского председательства в ЕС -- то есть до конца нынешнего года -- урегулировать проблему польского вето. Но даже если этого не произойдет, в Москве знают: следующим председателем ЕС на очередные полгода будет Германия. И при всем уважении к финскому председательству и к тому, что было сделано им для сотрудничества ЕС с Россией, о чем в Кремле постоянно напоминают, там исходят из того, что политический вес Берлина будет посолиднее, чем у нынешнего председателя ЕС. Правда, по этому поводу некоторые из кремлевских чиновников не без скепсиса вспоминают о серьезных трениях, возникших в последнее время между Берлином и Варшавой (особенно после прихода к власти в Польше братьев Качиньских) по поводу взаимных исторических претензий.

Но даже если Евросоюз в полном составе наконец будет готов начать подготовку нового договора с Россией, то вряд ли этот процесс будет легким. На саммите в Хельсинки то ли по причине специально допущенной брюссельскими чиновниками утечки информации, то ли вопреки их желанию стало известно следующее. Глава Еврокомиссии г-н Баррозу довел до сведения г-на Путина, что в начале 2007 года в Брюсселе будет представлен проект европейской энергетической стратегии. Этот документ будет директивно настаивать на разделении добывающих и распределительных мощностей энергетических компаний. Такое требование, очевидно, будет адресовано и российскому «Газпрому». И, что еще более очевидно, окажется для него неприемлемым. Что без обиняков подтвердил в финской столице и сам Владимир Путин. Как всегда, когда дело касается газовых активов России, его ответ был предельно конкретным. «До тех пор, пока существует определенный диспаритет цен внутри России и на внешнем рынке, мы будем сохранять единствотакой компании, как Газпром», -- заявил российский президент.

Подобная позиция Кремля по одной из чувствительных для Евросоюза позиций, связанных с функционированием энергетических рынков, не обещает слишком быстрого прогресса в диалоге с ЕС в будущем году. Даже если и будут окончательно «затоптаны» мясные «польские следы». Особенно если вспомнить, что в 2007-м предвыборном году российским переговорщикам, похоже, будет особенно важно "стоять на страже национальных интересов". А «Газпром», как известно, -- национальное достояние России и главный ее интерес.