N°118
06 июля 2001
Время новостей ИД "Время"
Издательство "Время"
Время новостей
  //  Архив   //  поиск  
 ВЕСЬ НОМЕР
 ПЕРВАЯ ПОЛОСА
 ПОЛИТИКА И ЭКОНОМИКА
 ЗАГРАНИЦА
 БИЗНЕС И ФИНАНСЫ
 КУЛЬТУРА
  ТЕМЫ НОМЕРА  
  АРХИВ  
      1
2345678
9101112131415
16171819202122
23242526272829
3031     
  ПОИСК  
  • //  06.07.2001
Уличенные улицей
Станет ли город парадов столицей карнавалов?

версия для печати
Программа уличных театров была, пожалуй, самой интригующей частью Театральной олимпиады. Неужто получится, как в Авиньоне? А может, как в Венеции? Или в Бразилии? Не все же праздники десантников в ЦПКиО, поп-звезды на Васильевском спуске да традиционные толкушки МК «Мисс самый большой бюст». Не говоря уже про митинги, на которых трудящиеся под политический скандеж и галдеж демонстрировали себя и всяческие идеологические объекты: портреты вождей и бумажные цветочки на проволочных стебельках. Должен же быть и на нашей улице праздник: площадной -- но культурный, демократичный -- но не вульгарный. Карнавал -- в полном смысле слова.

Оказалось, что вся эта затея -- выплеснуть на улицы столицы площадную культуру мира -- гениальная провокация. Кто мы -- зрители-соучастники, соглядатаи? Чем эти представления отличаются от тех, что под крышей? И как вообще вписаться в эти действа, если слишком долго карнавализированной у нас была только идеологическая сфера жизни, а к хеппенингам, разрушающим официозный ландшафт города, привыкнуть еще не успели.

«Уличные» распределились по разным территориям. В саду «Эрмитаж» прошли три карнавала: белый, черный и цветной. Здесь благодаря малой площади сада получилось и точнее, и интимнее. Театр смешался с толпой, и подчас трудно было угадать, где артисты, а где обычные, но принаряженные зрители. Малое пространство «Эрмитажа» лучше всего освоили те, кому не нужна была эстрада: белые клоуны театра «Малабар», перемещавшиеся на корабле и на ходулях, и русско-голландская команда «Бодиториум», превратившая «Эрмитаж» в питерский Летний сад с оживающими то там, то сям беломраморными скульптурами. Но если артисты не рассыпались по саду, не перемещались по вертикальной стене, не устраивали огненных феерий -- увидеть их не было никакого шанса. Перформансы, которые монтировались дольше, чем показывались, обрастали нешуточной толпой задолго до начала представления. Публика, чтобы не потерять удобную точку зрения, боялась сдвинуться с места, а обозреть всю площадь сада и перемещаться «по интересам» не позволяли центральные здания «Эрмитажа».

Манежная площадь в этом смысле оказалась доступнее и удобнее: ступеньки, возвышения, ворота Александровского сада. Правда, здесь можно было играть только что-нибудь масштабное -- с пиротехникой и динамиками, воздушными аттракционами и гигантскими объектами. Что-нибудь, требующее подиума, забора и сложных технических декораций, которые, упаси бог, трогать руками -- еще взорвется что-нибудь.

Один из самых удачных уличных перформансов фестиваля -- русско-голландский проект «Посылка» в постановке голландского японца, хореографа Шусаку Такеучи. Спектакль играли на высоком помосте, сколоченном прямо под лошадью с Жуковым. Пятьдесят танцоров под рвущийся из динамиков скрежет пилы по наждачной бумаге почти час выплескивали на толпу агрессивные тексты -- танцевальные, акробатические, драматические. Мутузили друг друга, бились на гигантских металлических столах, превращавших пространство то в офис с соперничающими клерками, то в концлагерный барак. Японец напустил дыму и эффектно что-нибудь поджигал -- чемоданчик в руках персонажа или телефонный провод между двумя говорившими артистами. Речь, понятно, шла все о том же: о западном, о коммуникациях и некоммуникабельности, о том, что технических средств все больше, а человеческих контактов -- все меньше.

Кульминационную агрессивную выходку артистов, нагло обрушившихся на первые ряды зрителей, Такеучи подготовил грамотно, постепенно, кирпичик за кирпичиком разрушая невидимую стену. К тому, что «люди в штатском», деловито строящие на сцене муравейник, рано или поздно возьмутся и за «организацию» толпы, зрители подсознательно были уже готовы. Поэтому радостно двинулись на сцену учиться рвать бумагу головой и передвигать столы с места на место, имитируя какую-то важную деятельность.

Вовлечь улицу в представление сложнее, чем найти удобную площадку. Чтобы превратить пассивно созерцающую толпу в активных соучастников, в тех, кто вместе с артистами превращает городской ландшафт в театральный, важно чувствовать, какую роль этот самый зритель очень хочет, но очень боится сыграть. И дать ему этот шанс. А иначе зачем? Можно ходить в театры или на стадион. Безопасно и хорошо видно.

Закрытие фестиваля больше походило не на карнавальное единение зрителя и толпы, а на привычное театрализованное действо. Вроде церемонии прощания с олимпийским мишкой. Зрители, как положено, сидели на трибунах, а артисты, те, что не разъехались, изображали на набережной столкновение белого и черного карнавалов с победой цветного. Телеведущие созерцали происходящее, как инопланетяне: путали Полунина с его двойниками, театр «Малабар» с Формальным театром, выясняли друг у друга, кто такие «Повстанцы» и почему до сих пор не выпускают бартеневские объекты, -- аккурат в тот момент, когда эти самые объекты вовсю гуляли по набережной. Популярный телеведущий Валдис Пельш владел жанром комментария, но не информацией, а его коллега, известный театровед, почему-то все время рассказывал про карнавалы в эпоху Гете.

Наверное, чтобы разобраться с современным площадным театром и с тем, чего мы от него хотим, эксперимент придется повторить. Можно с меньшим размахом, но побыстрее. Тем более что российских театров, готовых и способных работать в живой городской среде, как показал фестиваль, оказалось не меньше, чем зарубежных.
Ольга ГЕРДТ

  КУЛЬТУРА  
  • //  06.07.2001
Опубликованы два новых романа «фандоринского» проекта
События, описанные в свежем диптихе Бориса Акунина, происходят одновременно. Достославный Эраст Фандорин отправляет к праотцам несколько бандитских авторитетов и парочку не менее преступных полицейских («Любовник смерти»), а также ликвидирует изобретателя декадентского клуба самоубийц («Любовница смерти»). Нашему аглицкому самураю (японскому джентльмену) приходится работать не привычные двадцать четыре, а целых сорок восемь часов в сутки. Время не ждет, ибо 23 сентября 1900 года Фандорин непременно должен отправиться в автопробег до Парижа, то есть, нанеся мощный (но бессмысленный) удар по российскому негодяйству и разгильдяйству, одолеть еще и бездорожье... >>
  • //  06.07.2001
Станет ли город парадов столицей карнавалов?
Программа уличных театров была, пожалуй, самой интригующей частью Театральной олимпиады. Неужто получится, как в Авиньоне? А может, как в Венеции? Или в Бразилии? Оказалось, что вся эта затея -- выплеснуть на улицы столицы площадную культуру мира -- гениальная провокация. Кто мы -- зрители-соучастники, соглядатаи? Чем эти представления отличаются от тех, что под крышей? И как вообще вписаться в эти действа, если слишком долго карнавализированной у нас была только идеологическая сфера жизни, а к хеппенингам, разрушающим официозный ландшафт города, привыкнуть еще не успели?.. >>
  • //  06.07.2001
Завтра исполняется 100 лет со дня рождения Витторио де Сики
Чтобы войти в историю кино, итальянцу Витторио де Сике хватило бы его актерских работ. Но последняя его роль возвращает нас к его настоящему призванию -- режиссерскому. В горько-сладкой комедии Этторе Сколы «Мы так любили друг друга» (1974) в год своей смерти он сыграл самого себя -- режиссера, подарившего послевоенной Италии надежду на братство и понимание, надежду, которая в жизни вскоре поблекла, но впечаталась в пленку лучших его картин -- «Похитителей велосипедов», «Шуши», «Умберто Д»... >>
  • //  06.07.2001
Обладатель «Золотого медведя» Берлина-2001 на экранах Москвы
«Интим» Патриса Шеро рекламировали не иначе как «самый шокирующий фильм года». Впрочем, скандальность его, как выяснилось, вполне традиционна и предсказуема и укладывается в нынешние европейские каноны, заданные еще Ларсом фон Триером и Катрин Брейя. Тем более безобидным и едва ли не пуританским кажется «Интим» после того, как на ММКФ привезли «Трахни меня» Виржини Депенте, -- на самом деле ошеломляющий по разнузданности фильм, наверное, самое радикальное кинопроизведение, когда-либо показанное в Москве на большом экране. После этого все разговоры о том, что Шеро вырвался-де за флажки, как-то сами собой поутихли, и «Интим» стали воспринимать куда более адекватно -- как просто хороший, серьезный, взрослый фильм. Пусть не «самое шокирующее», но уж точно одно из наиболее важных и значительных киновысказываний сезона. >>
реклама

  БЕЗ КОМMЕНТАРИЕВ  
Яндекс.Метрика