Конец сентября -- время торжеств в Южной Осетии и Абхазии. 20 сентября Южная Осетия отметила 19-летие декларации о суверенитете, принятой тогда еще Верховным советом только что превратившейся в республику Юго-Осетинской автономной области. 30 сентября Абхазия будет праздновать 16-летие победы в грузино-абхазской войне 1992--1993 годов. 30 сентября 1993-го абхазская армия вышла к реке Ингури, которая и по сей день отделяет от Абхазии собственно Грузию. Именно эта война называется в Абхазии отечественной. Чтобы не было путаницы, события 1941--1945 годов здесь, как и в большей части мира, именуют второй мировой.

А прямо перед этими праздниками в Брюсселе совещание министров иностранных дел 27 стран Евросоюза постановило выдать Еврокомиссии мандат на ведение переговоров с Грузией, Азербайджаном и Арменией о расширении экономического сотрудничества, создании «всеобъемлющей зоны свободной торговли» и в конечном счете об ассоциации.

Теоретически это этапы, которые необходимо пройти перед интеграцией в Евросоюз. Но это совершенно не означает, что темп такой интеграции будет высоким, а синий флаг с золотыми звездами когда-либо будет по праву подниматься вместе с национальными знаменами перед правительственными учреждениями Тбилиси, Еревана и Баку. Соседняя Турция, являющаяся членом НАТО с 1952 года, с 1963-го формально начала процесс сближения с Европой -- тогда еще с Европейским экономическим сообществом. Анкара уже не раз ставила на вид европейцам, что ее задевает включение в ЕС новых членов в Восточной Европе, которые провели «в очереди» на вступление не так много времени, как Турция. Но решение о турецкой интеграции по-прежнему откладывается на неопределенную перспективу. Хотя это почти никогда не формулируется на языке официальной дипломатии, европейцев явно смущает возможное включение в состав союза страны с 70-миллионным преимущественно мусульманским населением.

Очевидно, что решение Евросоюза об интеграции, к примеру, Азербайджана было бы просто оскорбительным для Турции, особенно если учесть, что она явно расценивает Южный Кавказ (и прежде всего Азербайджан) как сферу своих интересов в качестве региональной державы. Поэтому решение ЕС о расширении экономического сотрудничества со странами Южного Кавказа -- скорее попытка придать более реальные очертания европейской программе соседства, в которую кроме Армении, Грузии и Азербайджана включены также Белоруссия, Украина и Молдавия, нежели обещание скорой интеграции трех новых членов «с кавказским акцентом».

При этом трудно не заметить если не рост влияния европейского (или скорее западного) вектора во внешней политике трех закавказских стран, то по крайней мере снижение значимости вектора российского.

В Грузии евроатлантическая интеграция давно уже стала приоритетом внешней политики. Если война 2008 года и расценивается некоторыми грузинскими оппозиционерами как прямой результат слишком рьяных усилий администрации президента Михаила Саакашвили на этом направлении, то ошибку усматривают в тактике, а не в стратегии.

Иногда в СМИ высказывается точка зрения, будто бы Россия готова обсуждать статус Абхазии и Южной Осетии с неким новым грузинским руководством, которое сменило бы внешнеполитическую ориентацию. Эти предположения весьма настораживают Южную Осетию и Абхазию, которые не хотят возвращаться в Грузию ни при каких обстоятельствах. Но они достаточно беспочвенны просто потому, что у Михаила Саакашвили пока нет ни одного возможного преемника, готового сменить евроатлантическую интеграцию страны на сближение с Россией, пусть даже и ценой восстановления территориального единства.

Армения, которую Россия традиционно считает своим главным союзником на Южном Кавказе, давно уже не слишком довольна тем, что Москва отказывается сопровождать «союзническую» риторику существенными экономическими льготами. А конфликт России с Грузией, который закрыл для Армении большую часть возможностей грузооборота с Россией, вообще ставит Ереван в положение, близкое к блокаде: граница Армении с Грузией открыта, но граница Грузии с Россией закрыта, так же как граница Армении с Азербайджаном и Турцией. Для общения с внешним миром у Армении остается лишь Иран, поэтому открытие армянских границ с Турцией и Азербайджаном становится экзистенциально необходимым.

Несколько недель назад Армения и Турция объявили о том, что они готовы в ближайшие месяцы выйти на соглашение об открытии границы. Открытие блокированной с начала 1990-х годов границы Армении с Турцией, превосходящей ее по населению примерно в 20 раз, неизбежно развернет армянскую экономику в сторону нового партнера, как бы ни были сильны ненависть армян к туркам, их желание добиться извинений за события 1915 года и восстановления попранной, с армянской точки зрения, территориальной справедливости.

Президент Серж Саргсян, впервые принимавший в прошлом году в Ереване своего турецкого коллегу Абдуллу Гюля, естественно, испытывает давление со стороны оппозиции. Хотя ее лидер, первый армянский президент Левон Тер-Петросян, сам некоторое время назад признавал, что сближение с Турцией необходимо и неизбежно. Оппозиционеры склонны считать, что явный сдвиг в переговорах о границе с Турцией не мог быть достигнут без предварительной договоренности по Нагорному Карабаху.

Любые уступки по Карабаху расцениваются как национал-предательство. Но пока никакие детали переговоров по Карабаху неизвестны -- лишь занимающиеся проблемой эксперты предполагают, что Ереван может обсуждать с Баку в качестве первого шага к урегулированию уступку части занятых армянами районов Азербайджана, образующих вокруг Карабаха так называемый «пояс безопасности». А поскольку никаких публичных подтверждений возможного торга по Карабаху нет, официальный Ереван получает основание похвалиться внешнеполитической победой: вопрос открытия границы с Турцией удалось «расцепить» с трудным для Армении вопросом Карабаха, и пока есть возможность для продолжения обсуждения будущего Карабаха. Вес России в этом обсуждении, несмотря на усилия Москвы по увековечению Минской группы ОБСЕ, имеет явную тенденцию к снижению.

Тем временем Армения, будучи членом ОДКБ, уже имеет обширный опыт сотрудничества и с НАТО. Она лишь в самый последний момент отказалась от совместных военных учений НАТО и его партнеров в Грузии летом этого года и не стала как-либо использовать год своего председательства в ОДКБ для содействия признанию Абхазии и Южной Осетии членами этой организации.

В Армении существует российская военная база в Гюмри. Но после вывода российских войск из Грузии она осталась единственным «осколком» некогда мощной закавказской группировки вооруженных сил РФ, если не считать радиолокационной станции в азербайджанской Габале. Азербайджан же, который Россия также пока считает своим лояльным кавказским партнером, еще при президенте Гейдаре Алиеве неоднократно заявлял о готовности разместить на своей территории военные базы НАТО.

Баку традиционно сверяет свои внешнеполитические часы с Анкарой. Азербайджанские эксперты склонны рассчитывать на турецкую военную помощь в охране стратегических для Баку южнокавказских трубопроводов в случае эскалации нестабильности в регионе и помнят, что именно турецкие самолеты пресекли несколько лет назад несанкционированные полеты самолетов ВВС Ирана над азербайджанской территорией. Кроме того, Азербайджан заинтересован в том, чтобы транзитером его ресурсов была суверенная (и евроориентированная) Грузия, а не Грузия, ориентирующаяся на Россию: Баку хочет быть хозяином своих природных богатств, а не частью российской системы экспорта энергоресурсов.

Получается, что независимые Абхазия и Южная Осетия -- это все, чем Россия может надежно располагать по ту сторону Большого Кавказского хребта. Признав их, Москва лишила себя довольно широкого спектра возможностей конструктивного и равноправного участия в развитии Кавказского региона. Утешаться ей пока остается возможностью размещения в двух признанных ею республиках своих воинских контингентов и тем, что «отрыв» Абхазии и Южной Осетии от Грузии теоретически может затруднить грузинское движение на Запад, где признавать республики пока отказываются.

«Вернуть» Абхазию и Южную Осетию Грузии Россия не может, как не может скорее всего окончательно забрать их себе. Поэтому в ближайшие годы Сухуми и Цхинвали продолжат отмечать праздник своей ограниченной независимости.