Съезд народа Ингушетии прошел в субботу в этой северокавказской республике впервые за минувшие шесть лет. По республиканскому закону съезд положено проводить раз в год, но прежний президент Мурат Зязиков, управлявший регионом в 2002--2008 годах, съезд не созывал, опасаясь, видимо, воочию убедиться в прискорбно низком уровне поддержки власти населением. Юнус-Бек Евкуров, утвержденный в должности президента ровно четыре месяца назад, наоборот, решил возродить практику съездов, чтобы попытаться использовать эту площадку для непосредственного общения и преодоления опасного отчуждения между жителями республики и ее административными структурами. Встреча, видимо, прошла не без недочетов, но вечером президент поблагодарил гостей за откровенный разговор, пообещав непременно его продолжать.

Неявившиеся

Некоторые лидеры оппозиции, боровшиеся за отставку Мурата Зязикова, требовали созыва съезда еще год назад. Теперь они готовились появиться на нем в качестве почетных гостей. Но в результате Магомед Хазбиев и еще ряд ключевых представителей оппозиции на съезд прийти отказались. По их словам, оппозиционным делегатам на местах всячески препятствовали во время выдвижения. Оппозиционеры не склонны винить в этом власти Ингушетии -- премьер-министр Рашид Гайсанов, наоборот, всячески призывал сделать выборы делегатов максимально честными. Но из солидарности с неизбранными единомышленниками г-н Хазбиев и часть его сторонников отказались воспользоваться полученными приглашениями.

С количеством участников вообще вышел довольно странный казус: накануне съезда, в середине прошлой недели, оргкомитет по проведению съезда сообщил о том, что для участия в его работе избрано около 3300 человек. В субботу же со ссылкой на тот же оргкомитет говорилось уже о 346 делегатах. Вероятно, десятикратное разночтение появилось из-за того, что отбор делегатов в принципе двухступенчатый -- в каждом населенном пункте сначала должно было собраться определенное число «выборщиков», чтобы определить, кто именно едет на заседание. Но в итоге мера представительности съезда оказалась куда ниже той, которую можно было предполагать.

Конечно, национальный съезд ингушского народа из трех тысяч делегатов дал бы основания пересудам о возвращении к временам парада суверенитетов начала 1990-х. Кроме того, его нужно было бы где-то размещать и как-то охранять. Но скромный масштаб -- все же едва ли большая удача. Ведь съезд мог и должен был стать инструментом дополнительной широкой легитимации власти нового президента. Причем в условиях довольно ограниченного доверия населения официальному парламенту, избранному еще «при старом режиме», и при наличии пусть полувиртуального, но все же заявляющего о себе альтернативного «совета страны», созданного по инициативе оппозиции около года назад.

Довольно странным образом был решен также вопрос о присутствии СМИ: фактически съезд «закрыли» для приезжих журналистов, допустив в зал только локальную прессу, которая и должна была транслировать происходившее заинтересованным коллегам. Вероятно, бывший десантный офицер Юнус-Бек Евкуров не имеет пока достаточного публичного опыта или просто хотел пообщаться с народом «без посторонних». Но большая открытость явно не помешала бы новой администрации даже с учетом того, что для гарантированной безопасности работы собрания в неспокойной республике пришлось ввести специальный оперативный план «Крепость».

Еще одно несбывшееся ожидание оказалось связано с тем, что на съезд не приехали бывшие президенты -- Руслан Аушев и Мурат Зязиков, хотя оба были приглашены. Г-н Евкуров, стремясь в том числе подчеркнуть разрыв с прежней администрацией, дискредитировавшей себя в глазах части жителей Ингушетии, вернул в «политический актив» нескольких сторонников и соратников первого президента. Визит г-на Аушева мог бы стать своего рода благословением для г-на Евкурова и увеличил бы евкуровский престиж в глазах соотечественников. Если бы вместе с г-ном Аушевым приехал и г-н Зязиков, это могло бы трактоваться как могучий символ примирения. С другой стороны, приезд Руслана Аушева вызвал бы раздражение Москвы, а визит Мурата Зязикова -- всплеск недовольства части делегатов. Поэтому в конечном счете их отсутствие не такой уж минус.

Москва поможет материально

Вместо бывших президентов Ингушетии делегатов съезда приветствовал действующий президент России Дмитрий Медведев -- правда, не лично, а через переданное обращение. «Обновление власти, гарантии безопасности граждан, всесторонний общественный диалог, борьба с коррупцией и с разгулом организованной преступности, обеспечение полноценного народного представительства на уровне местного самоуправления -- таковы первоочередные задачи, выполнение которых во многом определит экономическое и социальное развитие региона», -- сказано в письме президента России к съезду.

Накануне съезда Дмитрий Медведев дважды виделся с Юнус-Беком Евкуровым, одним из первых своих региональных назначенцев. Сначала президенты встретились в Магасе, а потом в Москве. Ключевой темой их общения был проект федеральной целевой программы социально-экономического развития Ингушетии на 2009--2015 годы.

ФЦП в хорошем смысле ставит Ингушетию в один ряд с Чечней, экономика которой была разрушена двумя войнами, и ее спасение уже много лет в центре внимания федерального правительства. Но из выступления г-на Евкурова на съезде можно заключить, что объем финансирования программы в 29 млрд руб. предполагается «размазать» на все шесть лет. Это, конечно, гораздо скромнее уже сделанных и продолжающихся федеральных вливаний в Чечню. Но и Ингушетия существенно меньше Чечни по площади. Ее экономическая инфраструктура в целом скромнее -- до разделения Чечено-Ингушетии в 1992 году ингушские районы вообще считались отсталой аграрной окраиной. Здесь, правда, не было войны, и за годы существования при Руслане Аушеве зоны экономического благоприятствования в этом «прифронтовом» регионе сформировалась собственная база. Отдельные отрасли продолжали расти и в последние годы, но в целом Ингушетия прочно «окопалась» на первой строке в рейтинге беднейших российских провинций. Приоритеты развития, которые президент Евкуров обозначил во время своего недавнего визита в Кремль, наглядно говорят о том, что отчеты прежней администрации о проделанной работе в очень значительной мере были просто откровенной дезинформацией и прикрытием колоссальных хищений: г-н Евкуров вновь говорил о ремонте аэропорта, газификации, дорожном строительстве и водоснабжении.

Но и 29 млрд руб. на шесть лет -- «это большая помощь, особенно в сегодняшних условиях экономического кризиса», сказал президент Евкуров. Он надеется, что новая программа развития позволит «обеспечить нужды простых граждан республики, создать новые рабочие места и комфортное экономическое пространство, обеспечивающее устойчивый экономический рост».

О дружбе и границах

Второй главной темой съезда были предстоящие муниципальные выборы. Ингушетия и Чечня до сих пор не имеют законных органов местного самоуправления. По закону, который Дмитрий Медведев подписал осенью прошлого года, чеченские и ингушские муниципалитеты должны быть сформированы до 2010 года. Муниципальные выборы должны произойти уже в этом году, но с ними связаны значительные политические проблемы скорее регионального, чем локального уровня.

Ни Чечня, ни Ингушетия не имеют законно установленных границ. Границы Чечни с Северной Осетией, Ставропольем и Дагестаном более или менее признаны, потому что в целом совпадают с линией старой, советской административной границы Чечено-Ингушской автономной ССР. Некоторые противоречия существуют у Чечни и Дагестана по поводу Новолакского (бывшего Ауховского) района Дагестана, где значительную часть населения образуют чеченцы-аккинцы, и некоторых территорий в окрестностях Хасавюрта, где тоже много чеченцев, а территории двух республик входят друг в друга несколькими причудливыми клиньями.

Но основные проблемы существуют на западе, вокруг границы между Чечней и Ингушетией и дальше, между Ингушетией и Северной Осетией. Будучи вытянутой с севера на юг и имея территориальные споры с соседями к востоку (Чечня) и к западу (Северная Осетия), Ингушетия оказывается лишенной реальных признаваемых всеми границ. Некоторые политики в Ингушетии и Чечне опасаются, что формирование карты муниципалитетов, из которых, как из кирпичиков, будет официально состоять территория республик, приведет к закреплению существующего фактического порядка вещей, а его очень многие считают несправедливым.

В Ингушетии очень популярной остается идея возвращения в ее состав Пригородного района Северной Осетии -- некогда казачьей территории, которая до депортации ингушей Сталиным в 1944 году входила некоторое время в состав ингушской, а затем чечено-ингушской автономии. Этот территориальный спор привел к кровопролитному конфликту осенью 1992 года и последующему изгнанию из Северной Осетии нескольких десятков тысяч этнических ингушей. Ситуация вновь обострилась после террористической атаки на школу в североосетинском Беслане в 2004 году, в которой осетины были склонны винить своих соседей. Вопрос возвращения беженцев-ингушей в свои дома в Северной Осетии на сегодняшний день в довольно значительной мере решен. Но часть беженцев до сих пор остается в Ингушетии, не имея возможности вернуться. А граница этих двух субъектов Российской Федерации на некоторых участках выглядит как линия соприкосновения двух враждебных стран.

На субботнем съезде г-н Евкуров призвал соотечественников «перевести взаимоотношения с Северной Осетией в цивилизованное русло» и «наладить деловые контакты на всех направлениях общественно-политической и социально-экономической жизни». «Можно построить новые заводы, достичь успехов в производстве, добиться больших успехов в материальной сфере. Но однажды нарушенное внутреннее единство наших народов восстановить очень трудно», -- сказал г-н Евкуров и предложил всем побольше «заботиться о бережном отношении к понятиям дружбы народов, братства народов», а также «максимально ограничить себя от провокационных лозунгов и высказываний».

Вполне «провокационное» высказывание как раз накануне ингушского съезда позволил себе президент Чечни Рамзан Кадыров. Он заявил в одном из интервью, что договоренность Джохара Дудаева и Руслана Аушева (президентов Чечни и Ингушетии в 1992 году) была исключительно устной и к тому же временной: некоторые чеченские села (в Сунженском и Малгобекском районах) были, по его мнению, переданы Ингушетии до тех пор, пока она не вернет себе Пригородный район. Г-н Кадыров не стал развивать свою мысль, но намекнул таким образом, что Чечня, которая тоже готовится рисовать карту муниципалитетов, не прочь потребовать села назад.

Делегаты съезда народа Ингушетии приняли по обращению к властям Чечни и Северной Осетии. В обращениях, понятно, не ставится вопрос о территориальных притязаниях, зато, наоборот, много призывов к миру. Президенту Евкурову неизбежно придется в процессе муниципальной реформы сталкиваться и с давлением ингушских националистов, требующих вернуть Пригородный, и, не исключено, с попытками Грозного навязать соседям свое видение административной карты. Но пока ингушский президент, сам, к слову, уроженец Пригородного района, призывает соотечественников сосредоточиться на другом, исключительно позитивном аспекте муниципальной реформы.

«Отсутствие в Ингушетии закона о местном самоуправлении является одной из основных причин процветания коррупции и мздоимства, справедливого возмущения и недовольства граждан властью на местах и в республике в целом», -- сказал он и сообщил о создании государственной комиссии по вопросам местного самоуправления. Бывший боевой офицер Юнус-Бек Евкуров призвал в ближайшее время принять соответствующий республиканский закон и таким образом «закрепиться в районах».

Дружественный огонь

Что касается безопасности, то она, безусловно, была одной из самых острых тем, особенно с учетом фона, на котором проходил съезд. Накануне вечером, когда в Назрани уже был объявлен план «Крепость», в больницу поступили офицер УФСБ по Ингушетии Сергей Стариков (он, правда, умер от ран по дороге в госпиталь), оперуполномоченный Назрановского ОВД Алихан Тимурлиев и местный житель Руслан Газгириев. По данным, которые подтвердили в том числе в МВД Ингушетии, сотрудник ФСБ и милиционер открыли огонь по машинам друг друга, решив каждый, что стреляет в боевиков. В итоге Сергей Стариков был убит, а милиционер и сидевший в его машине местный житель получили ранения. Следственный комитет при прокуратуре Ингушетии возбудил, впрочем, два отдельных дела по факту нападения на сотрудников правоохранительных органов и нюансов смерти г-на Старикова не уточняет. Однако республика уже полна разговорами о том, что по крайней мере часть «огнестрельных» сюжетов, переполняющих ингушские новостные сводки, может быть связана с подобными межведомственными конфликтами. В тот же день в Назрани был убит бывший сотрудник УФСБ Магомед Цороев, а за несколько дней до этого -- комбат внутренних войск МВД Тимур Арчаков. Вечером в день съезда еще одна милицейская машина обстреляна в станице Орджоникидзевской на чечено-ингушской границе, есть раненые.

Разумеется, в итоговых декларациях съезда не могло быть записано черным по белому, что сотрудников федеральных спецструктур в Ингушетии многие жители боятся больше, чем боевиков. Зато на съезде было названо число пропавших без вести -- 170 человек за семь лет. Родственники многих из них полагают, что причиной исчезновений становятся бессудные задержания людей в рамках борьбы с диверсионным подпольем. Очевидно, что такие «издержки» оперативной работы приводят только к росту недовольства и популярности того же подполья.

Президент Евкуров призвал соотечественников к спокойствию и обещал, что будет бороться с коррупцией и злоупотреблениями на всех уровнях республиканской власти. Победа над коррупцией, по его мнению, должна будет благоприятно сказаться на общей обстановке в Ингушетии. «Многие говорят, что проблема коррупции -- проблема общероссийская, не говоря уж о том, что она захлестнула и многие страны. Но давайте начнем с себя», -- призвал президент. Он сослался на свидетельства населения и «анализ кадровой политики», который подтверждает «коррумпированность власти на всех уровнях».

Г-н Евкуров призвал ликвидировать «целые очаги коррумпированных группировок внутри некоторых министерств и ведомств, в местных органах государственной власти». Видимо, для того, чтобы ликвидация происходила хотя бы относительно мирно, президент Ингушетии призвал соотечественников отказаться от древнего обычая кровной мести. Для начала он пригласил всех «кровников» на встречу в Магас 16 февраля -- надо полагать, для процедуры примирения, которая известна ингушской традиции, но обычно проводится с участием имамов и старейшин между двумя конкретными враждующими семьями.