Политика на экране окончательно превратилась в дивертисмент двух главных актеров политической сцены. Причем брутальность и экранная органичность одного постоянно диссонирует с расплывчатостью образа другого. Один устраивает разнос в Пикалеве, другой на фоне деревенской пасторали ведет беседу о селянах. Политики дрейфуют в русле глобального деления информационных потоков: национальные, универсальные каналы -- для «диванных» масс, «нишевые» (в том числе и видеоблоги) -- для продвинутых пользователей.

В минувшем сезоне бросалась в глаза программная «всеядность», сочетавшая в эфире, казалось бы, несочетаемое. Решительно непонятно, как на одной кнопке могут уживаться Максимовская с итоговой программой, целительница, снимающая порчу, и эротика по выходным. Или развлечение в стилистике документального триллера («Мясо»), площадного ристалища («Честный понедельник»), жлобства («Ты смешной!»), фильм «Ржев», элегантные «Авиаторы» и по-настоящему честный репортаж в новостях о гражданской войне в Ингушетии. Синкопированная гонка за разной аудиторией неизбежно ведет к более синкопированному просмотру, размывает аудиторию. Чем больше каналы не соблюдают программную дезинфекцию, тем разборчивее становится зритель, что для него, для зрителя, в конце концов благо. Учится быть разборчивее.

Танцы на всех поверхностях и звезды во всех видах потускнели. НТВ в своей документальной вечерней линейке, убрав профессионального Соловьева, утвердило стилистику собственного разговора о жизни -- переведя агрессию всяческих «ЧП» в режим аттракционной, скандальной, форсированной зрелищности.

Другой тип качественно иной зрелищности и потрясающего воображение масштаба -- это, разумеется, зрелище «Евровидения», когда люди и песни были материалом для торжества телевизионной картинки. «Евровидение» -- с точки зрения телевизионной режиссуры и технологий -- событие сезона. С точки зрения смысла -- таких прорывных событий на экране не было. Не стал событием громкий проект «Имя России», в котором случилась идеологическая подмена -- хотели понять про будущее, а вылезла уродливость прошлого. Поэтому продолжения разговора о том, кто мы такие и в какой стране живем, уже не последовало. Нынешнему телевидению страшно разговаривать про настоящее. Да и навык утерян. Поэтому вполне естественно, что впервые со времен стояния за НТВ на улицу вышли молодые люди -- зрители «2х2» -- защищать телевидение, которое не просто альтернатива традиционному, но, по сути, пародия на него. Вероятно, поэтому таким успехом пользуется и блистательная «Большая разница».

Замалчивание темы экстравагантного протеста в «Останкино» и голодовки продюсеров, уволенных с «Первого», еще раз доказало, что никакая политическая цензура не сравнится с корпоративной спайкой работодателей и телевизионных начальников, когда дело касается контрактов, судов и трудовых прав. Кстати, уволенного продюсера суд восстановил на работе, но в «Останкино» его уже не пустили, а коллеги об этом торжестве правосудия практически не рассказали. Так же, как внятный, иногда жесткий, иногда конструктивный разговор о кризисе велся главным образом на специализированных каналах («Вести 24», «Эксперт ТВ», «Совершенно секретно», РБК).

Лучшие программы сезона. «Ржев» Алексея Пивоварова (НТВ), «Метро» Елизаветы Листовой («Россия»), «Гоголь. Птица-тройка» Леонида Парфенова, «Большая разница» («Первый»), «Неделя» с Марианной Максимовской, «24» с Михаилом Осокиным, «Репортерские истории» (РЕН ТВ), линейка исторических вечерних и просветительских ночных программ на 5-м канале, «Тем временем» («Культура»).