61-й Каннский кинофестиваль давно перевалил за половину, а явного фаворита так и не видно. Часть критиков, у которых хорошо развит рефлекс на авторское кино (это когда все мрачно, и каждый план продолжается минут по десять), выделили для себя «Трех обезьян» Нури Бильге Джейлана. Но даже поклонники его работ не могут не признать, что медитативная любовная драма турецкого режиссера значительно уступает его же «Отчужденности» и «Временам года». Израильский документальный фильм, сделанный средствами анимации, -- «Вальс с Баширом» Ари Фольмана -- порадовал оригинальностью стилистического решения и, несомненно, приятно пощекотал нервы антиизраильски настроенной левой интеллигенции (картина представляет собой реконструкцию резни в лагерях палестинских беженцев Сабре и Шатиле). Но во время просмотра и после не оставляла одна мысль: как бы все это выглядело без мультипликационных радостей? Ответ, увы, очевиден: не слишком глубоко.

И наконец французские критики отличились, выставив в рейтинге журнала Le film francais несколько «золотых веток» невероятно многословной драме Арно Деплешена «Рождественская сказка» с Катрин Денев в роли главы многочисленного семейства, пораженного опасным генетическим недугом (движущая сила сюжета -- пересадка костного мозга от одного члена семьи другому). Международное сообщество французов не поддержало: сами смотрите свое кино и сами наслаждайтесь. Любой нормальный нефранкоязычный киноман придет в ярость от необходимости читать километры субтитров, заполненных тяжелым, бессвязным и безостановочным французским бредом «об отношениях».

Не подумайте, что я преувеличиваю. Впервые на моей памяти перед концом фестиваля ни один из фильмов не добрался в рейтингах Screen International до отметки «3» (из четырех возможных). То есть, до вчерашнего дня весь конкурс был на два с плюсом. Может быть, чуть предпочтительнее шансы у братьев Дарденнов с «Молчанием Лорны». Но и их история албанской девушки, вовлеченной в матримониальную аферу в бельгийском Льеже, не дотягивает ни до «Розетты», ни до «Дитя» (оба фильма удостоились «Золотой пальмовой ветви»), ни тем более до «Сына».

И лишь последняя конкурсная премьера подарила Канну первого фаворита. Не очевидного, но бесспорного, как бы парадоксально это ни звучало. Фильм Клинта Иствуда «Подмена» (в последний момент авторы заменили название «Оборотень» на более нейтральный Exchange) -- это едва ли «Золотая пальмовая ветвь», но это весомый голос в защиту классического повествовательного кино, истоки которого -- в Золотом веке Голливуда.

В последние годы к Иствуду стали так часто применять термин «классик», что уже забылось, что это значит. Возраст? Да, конечно, он скоро разменяет девятый десяток. Способность снимать с годами все лучше и лучше и создать, наконец, настоящий шедевр -- «Малышка на миллион»? Да, и это тоже, но не только. Наверное, самое главное -- это то, что его работы по-прежнему можно и нужно оценивать не только в эстетических, но и этических категориях. Ну что, например, можно сказать о такой пустышке, как «Дельта» модного венгра Корнеля Мундруцо -- единственном фильме, попавшем в основной конкурс Канна от Восточной Европы? Пара красивых кадров, в которых процессия ветхих лодок плывет по Дунайской дельте, медленно неся одетых в черное людей навстречу очередным похоронам. Сверхъестественная органика актрисы Орси Тот, игравшей у Мундруцо и в «Приятных днях», и в «Йоханне». Фантастический саундтрек, состоящий из птичьего клекота, раскатов грома, шума тростника и плеска воды. А в остальном весь этот красиво снятый секс между братом и сестрой в венгерской глубинке яйца выеденного не стоит.

Совсем другая история с Иствудом. Когда говоришь о его фильмах, хочется употреблять такие слова, как порядочность, достоинство, искренность. И -- редкий случай -- они оказываются уместными.

А история, основанная на реальных событиях, такова. В 1928 году у матери-одиночки Кристин Коллинз (Анджелина Джоли) пропадает девятилетний сын Уолтер. Через полгода лос-анджелесская полиция находит пацаненка, весьма напоминающего Уолтера. И очень этим обстоятельствам гордится. Когда Кристин встречает его на вокзале, она сразу говорит, что это не ее сын, но под давлением глупых обстоятельств -- настырность полицейских, желающих похвалиться успехом и отвлечь внимание от своих темных делишек, бесцеремонность ликующей прессы -- она соглашается сфотографироваться с мальчиком для газет и взять его домой. Вслед за этой роковой ошибкой -- долгая борьба за правду, ужасы репрессивной психиатрии и торжество справедливости на открытом судебном процессе, с помощью великолепного Джона Малковича в роли принципиального священника.

Еще один важный момент: в фильме столько эпизодов, которые так легко могли бы обернуться тем, что принято называть «чернухой». Чтобы не быть голословным, назовем принудительное лечение электрошоком, массовое убийство детей с особой жестокостью и подробно показанную смертную казнь через повешение. Но никакой «чернухи» в фильме нет. Каждому герою, а заодно и зрителю Иствуд-автор отмеряет ровно столько, сколько он способен вынести. Не больше, но и ни на йоту меньше, не рассчитывайте.

И еще одно свойство великих режиссеров. Как-то так получается, что Иствуд снимает на простые темы. Конечно, это фильм о борьбе за справедливость, коррумпированной полиции и благотворной силе общественного мнения. Но вместе всем, без всякой натуги и ложных обобщений, «Подмена» оказывается картиной о куда более фундаментальных вещах. Например, о том, что ты чувствуешь, всматриваясь в черты своего сына и не узнавая их. Или о том, как трудно бывает объяснить психиатру, что ты нормален. Или о том, как это, когда смерть самого близкого и любимого человека оказывается единственным искуплением и избавлением от страданий. И почти счастливым финалом.