Китай надеется, что в ближайшее время удастся ускорить продвижение на шестисторонних переговорах по ядерной проблеме Корейского полуострова, заявил вчера официальный представитель МИД КНР. По его словам, в переговорном процессе с участием двух Корей, Китая, США, России и Японии «наметился прогресс». На днях КНДР и США сделали важный шаг к преодолению споров о том, как и в какой мере Пхеньян обязан раскрыть информацию о своей ядерной программе. Северная Корея передала американцам около 18 тыс. страниц документации по трем программам переработки плутония, осуществлявшимся с 1986 года. Тем не менее Пхеньян по-прежнему отказывается обсуждать американские обвинения в передаче ядерных технологий третьим странам (в частности, Сирии) и тайной работе по обогащению урана.

Так есть ли шанс урегулировать корейскую ядерную проблему в нынешнем году еще при администрации Джорджа Буша? Об этом спецкору «Времени новостей» Катерине ЛАБЕЦКОЙ рассказал бывший заместитель главы МИД России, руководивший российской делегацией на шестисторонних переговорах по корейской ядерной проблеме, а ныне заместитель гендиректора Российской корпорации нанотехнологий Александр ЛОСЮКОВ.

-- Уверен, что нынешней американской администрации эту проблему не решить. Иначе это уже произошло бы. Но диалог надо поддерживать, поскольку сам по себе он разряжает обстановку, не позволяя ей скатываться к кризису. Дипломатические переговоры порой тянутся десятилетиями. Есть темы, над которыми работают поколения дипломатов-переговорщиков. Знаю это по своему опыту. Вроде ясно как день, что вопрос надо решить. И даже понятно, как надо решать, но вопрос не решается, ибо время пока не пришло. И силовыми методами проблему не сдвинуть. Она должна созреть. Должно сложиться сочетание факторов личностных, политических, экономических. Возможно, должно прийти другое поколение, с иным мышлением и подходом.

-- Созданная в 2007 году рабочая группа «шестисторонки» по механизму мира и безопасности в Северо-Восточной Азии под эгидой России -- ваше детище. Что она может сделать сейчас?

-- Эта группа нацелена на перспективу. В ее существовании заинтересованы все участники. После решения ядерной проблемы останутся вопросы безопасности, и диалог продолжится. Решая ядерную проблему, мы нарабатываем опыт обсуждения сложных региональных проблем.

-- Неужели Пхеньян откажется от своих ядерных программ?

-- На мой взгляд, корейцы не собираются ни от чего на сто процентов отказываться. Думаю, какую-то исследовательскую работу они провели. Чтобы обеспечить свою безопасность сегодня, им достаточно просто обладать научно-техническим потенциалом, позволяющим быстро создать ядерное оружие. Такой потенциал есть сейчас у многих стран, включая, например, Иран. По большому счету нестабильная международная обстановка, настрой некоторых членов мирового сообщества на силовые методы решения проблем порождают у безъядерных стран стремление застраховаться таким образом.

-- Так Вашингтон и хочет выяснить, чем располагают корейцы...

-- Совершенно верно. Но в ходе шестисторонних переговоров никогда точно не фиксировалось, что конкретно из своей ядерной программы готовы или должны отдать корейцы. И наши американские коллеги предпочитали не углубляться в эти детали. Понятно, что, играя в эту игру с северными корейцами, американцы искали пути, как к ним подъехать, как уговорить... Мы тоже участвовали в этих играх, ведь и нас не радует нуклеаризация Корейского полуострова. Но я всегда считал и говорил об этом американским коллегам, что они никогда не добьются от корейцев раскрытия всех этих программ полностью, не получат отчета по каждому грамму наработанного плутония.

Очевидно, что корейцы занимались ядерной программой, затягивая ремни до последней дырочки, жертвуя многим. Но цель программы, на мой взгляд, заключалась не в серийном производстве некоего высокоточного оружия, а в наработке научно-технического потенциала. Это и есть их самое сильное оружие. И его они отчасти получили. Но никто точно не знает, до какой степени это их оружие отшлифовано. Тайна, окутывающая эту программу, -- это тоже своего рода оружие. А США хотят, чтобы корейцы все раскрыли и его лишились...

-- Зачем же вести переговоры?

-- Сам факт их продолжения уже серьезный ограничитель для ведения корейцами подобных работ. Они же все время умело и по-своему мудро шантажируют своих партнеров как раз тем, что прервут переговоры и опять начнут развивать свою программу. И неизвестно, до какого уровня. И это всех волнует. Корейцы -- опытные переговорщики, ловко оперирующие неопределенными величинами. А их партнеры хотят определить эти величины и разложить все по полочкам. В этом смысле «шестисторонка» полезна, ее надо продолжать. Нет иного способа говорить с корейцами на эту тему.

Отказ же Пхеньяна от ряда объектов обусловлен, думаю, выработкой их ресурса и необходимостью их ликвидации. Чем самим ликвидировать эти опасные объекты, не лучше ли поручить это американцам, русским и китайцам. Чем не мудрое решение?

-- Комментируя проблемы с безопасностью в этом регионе, некоторые аналитики поговаривают о появлении тройственной военной оси между США, Южной Кореей и Японией...

-- Нет такой оси. По крайней мере пока. Есть традиционный японо-американский союз как итог второй мировой войны. Японцы для себя решили, что полезнее не ссориться с США, а следовать за ними. И все послевоенные годы они выдерживают проамериканскую политику. Но ее существо сильно видоизменилось. Да и японцы не те, что были после второй мировой войны. Они очень разумны и прагматичны. Сидя под американским зонтиком и бросая все заработанные средства на развитие своей экономики, Япония стала экономической мировой державой. Конечно, японцы благодарны за это американцам и пока не собираются от этой политики отходить. Но сомнения в разумности американских подходов к международным делам в Японии велики. Приходилось беседовать на эти темы с японцами из разных слоев общества, включая политическую элиту. Японцы скептически относятся ко многим американским действиям и не собираются бездумно следовать их линии. И корейцы не будут этого делать.

-- Тем не менее США пытаются создать у дальневосточных рубежей России новый союз по поддержанию безопасности с участием Южной Кореи, Японии, Новой Зеландии, Австралии и других стран, которые впоследствии смогут присоединиться к американской системе противоракетной обороны. Угрожают ли эти планы нашей стране?

-- Я с большим скепсисом отношусь к подобным задумкам. Например, многим моим коллегам-дипломатам, включая американцев, было ясно, что идея «демократического Большого Ближнего Востока» нереальна. Но в Вашингтоне перестали о ней говорить лишь тогда, когда она провалилась с колоссальным треском. Попытки объединить Азию, руководствуясь идеями американского мессианства, тоже не пройдут. Азия настолько разнообразна и глубока по истории, философским подходам, что причесать ее примитивной гребенкой не получится.

-- В 2008 году к власти в Южной Корее пришел президент Ли Мен Бак. Считается, что он скептически относится к прежней политике «солнечного тепла», направленной на улучшение отношений с соседней Северной Кореей. Не наступят ли опять в этом регионе «заморозки», чреватые самоизоляцией Северной Кореи?

-- На смену солнечному теплу приходит лунная прохлада. А потом опять восходит солнце. Давайте смотреть на ситуацию с философским спокойствием Востока и оптимизмом. И продолжать переговоры. Не мы, так следующее поколение добьется успеха в разрядке обстановки на Корейском полуострове.

-- Вы так резко трансформировали свою жизнь, покинув в этом году МИД и заняв пост заместителя гендиректора Российской корпорации нанотехнологий...

-- Когда 40 лет занимаешься проблемами, решение которых превосходит срок твоей службы, и переходишь к чему-то иному, это уже не трансформация, а революция. Хотя я ушел из МИДа с легким сердцем, с ощущением, что сделал то, что мог, ушел в очень интересную, абсолютно новую для себя область. В бизнесе много умных и талантливых в своей сфере людей. У них есть чему поучиться. В свою очередь, вижу, что и сам мог бы поделиться с ними чем-то из своего дипломатического опыта. Хотелось бы, чтобы люди, уходящие с дипслужбы, способные и желающие работать, были востребованы, могли применить свой опыт.

Как человек, отработавший в МИДе 40 лет, должен сказать, что хорошая дипслужба должна хорошо оплачиваться -- лучше, чем наша сейчас. Мы сильно «провалились» в этом плане в трудные годы. И так пока и не выправились. Говорю это авторитетно, как человек, переживший эти трудные годы вместе со службой. Последняя административная реформа тоже сильно ударила по госслужбе, проблемы, которые пытались решить, не решила.

Особенно непросто живется сейчас в МИДе молодому звену. Поэтому много молодежи уходит со службы в бизнес. Там платят на порядок больше. А ведь за ними будущее нашей дипломатии, им доделывать то, что у нас не получилось.