В 1996 году австрийский саксофонист Ханс Коллер получил первую в истории Австрии государственную премию за достижения в области джаза. Номинировал Коллера пианист и композитор Матиас Рюэгг, в середине 70-х собравший первый и впоследствии самый известный в мире джаз-бэнд эпохи постмодерна -- Венский арторкестр. С тех пор джазовая госпремия присуждается раз в четыре года -- 10 января 2009-го будет вручена коллеге Рюэгга Фритцу Пауэру.

Между тем после награждения Коллера Рюэгг учредил новую ежегодную премию -- имени Ханса Коллера. А потом добавил к ней еще и Европейскую джазовую премию (EJP). Церемония вручения шла два вечера в самом престижном европейском джаз-клубе -- венском Porgy & Bess (P&B).

Премия имени Ханса Коллера присуждается австрийским джазменам в нескольких номинациях. Среди них «Нью-йоркская стипендия» (сезон в заокеанской столице мирового джаза). В этом году ее получили Барбара Пайерль и Фабиан Рюкер.

«Только при присуждении этой премии учитывается и мой голос, -- комментирует Матиас Рюэгг, -- в остальном я не более чем координатор проекта». Рюэгг скромничает: артистичный церемониймейстер, похожий на Мефистофеля-Воланда в развевающемся шарфе, он выводит на сцену лауреатов, а ассистируют ему «чертовки» со скрипками и виолончелями.

Премии Коллера получили саксофонистка и певица Виола Фалб (в номинации «Новое имя»), очень серьезный пианист Мартин Райтер (за диск года, лейбл Material) и гитарист Мартин Шпитцер («Аккомпаниатор года»), работающий в цыганском джазе семьи Шнеебергер.

Международная EJP -- единственная подобного рода премия в Старом Свете. Ее присуждает интернациональное жюри, представляющее 23 страны и обновляющееся раз в пять лет. Члены жюри выдвигают по одному джазмену из своей страны, независимо от того, где музыкант живет и работает. Лауреат выбирается фактически тайным голосованием (по электронной почте) с весны до осени. В начале зимы он получает премию (14 500 евро) и во второй вечер в P&B дает концерт -- соло или с ансамблем.

В этом году торжествовала голландская школа постмодернистского нового джаза -- победителем стал легендарный барабанщик Хан Беннинк. Тот самый, который в 1964 году аккомпанировал выдающемуся новатору саксофонисту Эрику Долфи. Беннинк -- художник по образованию, на сцене он неизменно в центре внимания. Именно театральность Беннинка и нидерландского «Объединения спонтанных импровизаторов» (ICP) стала связующим звеном между абстракционизмом авангарда 60-х и «новой вещностью» постмодернизма. При этом переход от подражания афроамериканскому «свободному джазу» к постмодернистскому «диалогу с прошлым» фактически сформировал эстетику того, что теперь именуется евроджазом. Еще Беннинк входил в международный музыкальный коллектив, примыкавший к не менее легендарному художественному объединению «Флюксус». Ранние «абстрактные» импровизации этого коллектива под руководством члена «Флюксуса» немецкого саксофониста Петера Бретцмана сейчас активно переиздаются чикагской фирмой Atavistic. Это, как и восторженные отклики американской прессы на прошлогодние гастроли ICP в США, явно повлияло на выбор жюри.

Беннинк был явно польщен лауреатством и подготовил специальную программу -- этакое введение в эволюцию европейского джазового авангарда/постмодерна, начиная с фри-джазовых диалогов эпохи ICP -- с одним гитаристом (французским ветераном Ноэлем Акшоттом) и заканчивая современным потоком «электрифицированного» сознания -- с Терри Эксом из группы голландских панков-интеллектуалов The Ex. Далее на сцене появился дуэт скрипачки и виолончелистки (Йоханна Варнер -- Мэри Оливер), игравший нечто вроде Стравинского или Веберна, но «сочным» джазовым звуком; сам маэстро лишь изредка вставлял в этот сюрреалистический дуэт отдельные «реплики». Но все вернулось на круги своя, к фри-джазу, уже в компании с молодыми дебютантами: бельгийским саксофонистом Йоахимом Боденхорстом и датским пианистом Симоном Толдем-Розенгреном.

Можно предположить, что вручение госпремии Фритцу Пауэру пройдет иначе, хотя в P&B он и сочинил нечто вроде атонального буги-вуги. Австрийский пианист начинал одновременно с Беннинком, но эволюционировал в сторону современного мейнстрима и в течение 15 лет был аккомпаниатором афроамериканского трубача Арта Фармера. «Герра Пауэра наградят отдельно, -- рассказывает Рюэгг, -- а церемония в «Порги и Бесс» не должна быть официозной. Я, например, отказался от всех, кто к сцене не готов профессионально, например несвязно говорящих VIP. Даже музыканты, если честно, без инструментов далеко не всегда артисты». О влиянии кризиса на премиальный проект и работу Венского арторкестра Рюэгг говорит спокойно: «Один спонсор отпал, но дырки в бюджете мы заткнули. В будущем году еще больше будем рассчитывать на мэрию Вены. Что до оркестра, лет пять еще продержимся, хотя будущее не так определенно, как раньше. Но, главное, это будет не джаз-бэнд, а интернациональный камерный оркестр с тремя-четырьмя джазовыми импровизаторами. Попробовать говорить языком джаза в масштабах классических форм всегда было моей «третьей мечтой». Помните, как пытались синтезировать джаз и классику под маркой «третье течение». Вот сейчас действительно выросло поколение оркестрантов, которое одинаково хорошо чувствует джаз и классику, рок и электронику. Попробовать это еще раз, по-моему, самое время».