Фильм Михаила Калатозишвили «Дикое поле», награжденный в этом году на «Кинотавре» за лучший сценарий и музыку, а также призом Гильдии киноведов и кинокритиков, сейчас участвует в конкурсе «Выборгский счет» фестиваля «Окно в Европу». Кроме того, эта картина приглашена в программу «Горизонты» Венецианского международного кинофестиваля. Михаил Калатозишвили, внук Михаила Калатозова, снявшего один из самых знаменитых советских фильмов «Летят журавли», -- выпускник ВГИКа, сценарист, режиссер, продюсер, президент Фонда Калатозова. «Дикое поле», которые многие называли почему-то дебютом, его третий полнометражный фильм (не считая продюсерских проектов и короткометражных и документальных фильмов). С Михаилом КАЛАТОЗИШВИЛИ беседует Ольга ГАЛИЦКАЯ.

-- Я посмотрела вашу фильмографию, не такую уж большую, и выясняется, что вы снимаете фильм не чаще, чем раз в восемь лет.

-- Да, ровно раз в восемь лет. В 1992 году был «Избранник», в 2000-м -- «Мистерии». Сейчас 2008 год -- появилось «Дикое поле».

-- С чем связаны такие большие паузы между фильмами?

-- Когда меня спрашивают об этом, я всегда говорю: мой отец так детей рожал. Мой брат старше меня на восемь лет, я старше сестры тоже на восемь лет. А если серьезно, не знаю, с чем связано. В 2000-м году я закончил «Мистерии». Снимал четыре года, да так и не доснял, а просто смонтировал и выпустил то, что было. В тот момент, честно говоря, мне казалось, что я больше не захочу делать кино. В «Мистериях» я попытался выразить мое тогдашнее состояние и мое отношение к тому, что было вокруг нас. И я не очень понимал, что дальше делать. А поскольку кино все-таки моя профессия, занялся продюсированием. И только когда Сережа Снежкин, мой друг, прислал мне сценарий «Дикого поля», я решил, что пора возвращаться в режиссуру.

-- Сценарий «Дикого поля» Алексей Саморядов и Петр Луцик писали для себя, сами хотели ставить. Но оба трагически рано ушли из жизни. Вам не приходилось читать этот сценарий в 92-м, когда он был написан? Или позже, когда он был опубликован в журнале «Киносценарии»?

-- Понимаете в чем дело, я Луцика и Саморядова толком не знал. Так, пересекались пару раз на «Кинотавре». Во ВГИКе они учились позже меня. И какого-то влечения к их творчеству у меня раньше никогда не было, просто не случалось что-то прочесть. А Сергей Снежкин купил права на этот сценарий, дал его мне, чтобы я высказал свое мнение, и все. Я же, когда его прочел, сразу понял, что, наверное, прошло восемь лет, которые мне были положены на ожидание. Четко и ясно осознал, что-либо я это кино сниму, либо просто помру в тоске и продюсерстве. И тогда уже начал за этот сценарий бороться. Снежкин -- мой студенческий друг, мы с ним с 76-го года в одной мастерской учились и много чего вместе пережили, он понял, как важен для меня этот фильм. Но, странное дело, только я начал над сценарием работать, вдруг оказалось, что буквально пол-России мечтало снимать «Дикое поле». Не могу понять одного: в 92-м году этот сценарий был написан, я восемь лет ничего не снимал, что и кому мешало взяться за фильм? Сценарий действительно потрясающий. Хотя я бы не называл это сценарием, скорее это гениальное литературное произведение. Там же всего 26 страниц, совсем мало для полнометражного фильма.

-- Почему у вас возникло ощущение, что именно сейчас надо снимать «Дикое поле»?

-- В «Диком поле» история, которая существует не в настоящий момент, не вчера и не завтра. Такая история с застывшим временем, которое всегда будет. Это трудно сформулировать. Я, когда слушаю людей, которые посмотрели фильм и хотят со мной поделиться своими мыслями, понимаю, насколько по-разному все считывают кино. Обычно начинают разговор с того, что кино сложное, многослойное и так далее. На самом деле только сумасшедший может специально конструировать кино сложно-многослойно. Фильм возникает как некое отражение того, о чем думаешь и переживаешь. Когда получается это перенести на экран, то никогда не будет какого-то однолинейного рассказа. Я пытался сделать кино про счастливого человека. Он никуда и ни от кого не бежит, ему нравится быть там, где он оказался, пусть даже это край земли. Он делает свое дело, лечит людей, он нужен им. Жизнь так и идет, пока не споткнулось все, как это обычно бывает, на случайном злодействе. Хотя что значит споткнулось? Проявилась другая ступень любви, уже обратной. Когда люди говорят молодому доктору, что они его любят. Как только он оказался на грани исчезновения, они находят в себе силы сказать ему: «Дмитрий Васильевич, не умирай! Нам без тебя никак!» Это на озвучке родилось, спонтанно. Так и осталось в фильме. В сценарии этих слов не было.

-- Удивительна достоверность актеров в «Диком поле». Александр Ильин -- фантастически узнаваемый типаж русского запойного человека. Грандиозно сыграл Роман Мадянов милиционера, с этим его степным загаром и пылью, въевшейся в поры кожи, за каждым его словом и поступком чувствуется очень непростая судьба. Да и другие, менее известные актеры сыграли с позабытой уже в нашем кино убедительностью. Как вы этого добивались?

-- Я боялся, надо сказать, известных артистов, узнаваемых лиц. Но на пробах Мадянов всех поразил. Рома взял текст, посмотрел и начал говорить от себя. Правда, ни одного слова цензурного в его монологе не было, но точность попадания в образ была абсолютной. А на съемках мне Мадянова было иногда просто жаль. Он же мотался все время туда-сюда, он востребован, много работает. А у нас съемки трудные, в далеком, труднодоступном месте, километров восемьдесят мы не доехали до китайской границы. От села Аксай, где мы жили, мы ездили еще километров сорок каждый день на машине в совсем уж дикое место, где мы построили дом нашего героя. На самом деле дом там стоять не может, потому что в этом месте воды нет совсем и человек там жить не станет. Но место удивительное, прямо-таки физически чувствуешь, что такое вечность. Энергетика необыкновенная, все боли и хвори сразу проходят. А как достоверности добивались? Очень просто. Вот приезжает Роман Мадянов из Москвы -- такой хороший, гладкий, пахнет дорогим парфюмом. Обреченно протягивает руки Лене Хабаровой, нашему гримеру, и она начинает загонять ему грязь под ногти, под кожу, чтобы и следа от того городского благополучного артиста не осталось. И когда он такой рукой брался за пистолет, то уже веришь ему безоговорочно и сам он себя сразу чувствовал совсем другим человеком. Плюс жара 45 градусов каждый день, мобильные телефоны не работают, кроме рации, никакой связи нет -- деваться некуда, никуда не уйдешь, волей-неволей все только на фильме сосредоточены. Это совершенно иная, несуетная, трудная и насыщенная жизнь. Кстати, меня поразили после «Кинотавра» некоторые статьи, где писали, что, мол, я снял кино с московской тусовкой и гламурным Олегом Долиным в главной роли.

-- Он играет доктора Митю, за которым видится доктор Чехов. Настоящий русский интеллигент. У Олега Долина была сложная задача, его герой много молчит, смотрит, впитывает. Мне кажется, артист с этим замечательно справился. Это первая большая роль в кино Олега Долина. Как вы его отыскали?

-- Олег еще очень молод, ему 26 лет, он артист театра «Школа современной пьесы». По характеру очень веселый, подвижный, играть ему надо было совсем непохожего на себя человека. Нашли его почти случайно, и нам с ним, я считаю, повезло. Ситуация была очень острой. Буквально завтра съемочной группе надо уже лететь в Алма-Ату, а у нас все еще нет главного героя. Смотрели многих, никто не подошел! Если не улетаем, то съемки откладываются если не навсегда, то минимум на год. А у меня есть такая странная особенность -- сложные отношения с Интернетом. Если я увидел человека в Интернете, то он у меня, как правило, никогда не будет сниматься. И вдруг у себя в комнате, на экране компьютера я вижу на актерском сайте странного человека -- небритого, в шляпе, но чем-то меня его лицо зацепило. И я говорю Тане Комаровой, нашему ассистенту по актерам: позовите его. Когда он пришел, открылась дверь, я чуть не рухнул. Во-первых, я не ожидал, что он такой высокий, но поразила меня его полувыбритая голова с ирокезом. Я посмотрел и думаю, что же с этим делать? Сняли пробы, обрезая рамкой кадра его модную прическу. Но я никак не мог решиться их посмотреть. А когда все-таки заставил себя, то понял -- нашего героя мы нашли.

-- В сценарии Петра Луцика и Алексея Саморядова переданы ощущения начала 90-х годов. Разрушилась империя, распадается Россия, меняется время, растеряны люди. Сегодня все иное. О чем сегодня ваше «Дикое поле»?

-- Для меня очень важен человек, его собственный путь. Если общество состоит из индивидуумов, только тогда оно достойно уважения. Я думаю, сегодня наша большая проблема -- отсутствие личностей. В том смысле, когда кто-то может сказать обществу «нет». Важно не быть винтиком, не поддаваться стадности, не отчаиваться. Существование одного человека против чего-то всегда актуально. Это кино про то, как очень сложно хорошо делать свое дело. Не терять веры, даже когда ты совсем один. В конце концов Евангелие тоже про это.