В эпоху разнообразных биеннале, что множатся в России как грибы, Красноярская -- старейшая. И пока единственная музейная. Меж тем функции музеев, особенно региональных, лихо пересматриваются, превращая эти институции в бюрократические структуры, ничего общего не имеющие с желанными «культурными кластерами» на местах. Здания дряхлеют без ремонтов, экспозиции и выставки не удовлетворяют зрителей.

Красноярский культурно-исторический центр во всех смыслах исключение. Политика директора ККЦ Михаила Шубского и куратора биеннале Сергея Ковалевского позволила событию стать значимым не только в Сибири, но и в мире, оставаясь в пределах скромного (в плане наград и денежных вливаний) конкурса музеев России, где музеи Игарки и эстонско-сибирского села Хайдаке составляют реальную конкуренцию проектам Русского музея и Государственного центра современного искусства.

Конечно, кроме Красноярской биеннале, есть в России фестиваль «Современное искусство в традиционном музее», ежегодно проводимый институтом Про Арте в Петербурге, есть ежегодный конкурс Фонда Потанина «Меняющийся музей в меняющемся мире» (на который, кстати, номинировалась шестая биеннале, но гранта не получила, впрочем, седьмую активно поддержал Фонд Прохорова). Но почему-то только в рамках Красноярской биеннале музейщикам удается практически решать свои насущные проблемы -- опыт экспозиций, сотрудничество, методы оценки нового искусства, знакомство с тем, что творится «на большой земле», а не ограничиваться выслушиванием умных советов столичных персон.

Седьмая биеннале называлась «Чертеж Сибири». Размещалась в огромном здании-мастодонте, шедевре советской архитектуры, бывшем Музее Ленина, ныне красноярском культурно-историческом музейном центре «На стрелке».

В сентябре во глубине Сибири уже холодно, но погоже и солнечно. По дороге из маленького смешного аэропорта гостей провозят мимо высоких холмов со срезанными алеющими боковинами. Природа гордо демонстрирует всем прибывшим, почему Красноярск все же «Красно-ярск», подставляет красные обнаженные бока сонным взорам столичных журналистов и художников. Все четыре самолеточаса они догоняли, как могли, рассвет -- вылетев поздно ночью из Москвы и прибыв в Сибирь рано-рано утром, «куражились и безобразничали». Самое сильное впечатление от Красноярска -- это ГЭС и Енисей.

Чуден Енисей в семь утра, тих и могуч. Из окна гостиницы видна центральная улица -- проспект Мира, а также один из многочисленных фонтанов, которые возводит мэр города, и грустные лопухи пальм в кадках. И берег Енисея. Второй тает в далеких Саянах, теряется между штриховкой высоковольтных, дрожит в ясном воздухе. Не река, а артерия огромной территории под названием Отечество.

Попадая на площадки биеннале, которые одолевают сверканием золотых лопат, погруженных в уголь (инсталляция Матея Андраж Вогринчича «Без названия», сооруженная на площади Мира, -- огромный угольный бассейн, который пересекает выводок лопат с красными черенками и золотым полотнищам), шумом воды (скульптура, подаренная ККЦ Музеем Помпиду, -- фонтан в виде труб парохода); плутая в бесконечных переходах бывшего Музея Ленина, натыкаясь то на свежие проекты, то на экспонаты сохраненного Музея истории революции, поражаешься не только разнообразию экспонатов, но и количеству зрителей. Что сказать еще? То, что седьмая биеннале как никогда соотносится с местной реальностью. Нечего удивляться, что на ней было много этнографических проектов, реализованных как всегда не без помощи современных художников. И как ни странно, привычная мусорность и брутальность «местных» музеев была порушена светлостью образов привнесенных «чужаками» -- бриллиантовыми панно Юрия Авакумова, россыпью съедобного и сшитого изобилия Дмитрия Цветкова, блеском монет в объекте Андрея Логвина.

Не обошлось и без шуток -- художник и дизайнер Андрей Логвин обрушился с кувалдой на «Сибирь». Его объект -- шесть бетонных букв полутораметровой высоты и 40-сантиметровой ширины -- был установлен прямо на музейной площади, но в ходе жесткого перфоманса разрушен до железного остова. «Сибирь -- каркас России, так было всегда, -- говорит Логвин. -- Впрочем, это не только про Сибирь, про всю страну. От империи, которую создавали предки, от богатств, которые накапливались веками, остается один скелет».

Обладателем Гран-при стал красноярский художник Виктор Сачивко за проект «Сетумаа, возвращение мечты», созданный совместно с Музеем эстонского общества деревни Хайдаке. (Проект о вечной проблеме Сибири -- зоне рискованного земледелия.) Диплом за «Лучший музейный проект» получили Лиля Карбовска (Берлин) и Берлинский этнологический музей за проект «Моменты памяти Сибири» (фотографии исследования Сибири 80-летней давности, наложенные на современные графики и планы).

Победители и обладатель Гран-при получили в подарок символический предмет нового художественного освоения Сибири -- огромный карандаш, выполненный из ствола сибирской сосны. Больше, наверное, будет вспоминаться пирог из сушеных ягод черемухи, которым потчевали в Музее-усадьбе Сурикова, где была чудеснейшая экспозиция Александра и Ольги Флоренских (мини-живописные пейзажики города, написанные с крыши ККЦ).

А Логвин, по мнению «местных», -- молодец, хотя они же, «местные», объективно высказывались, наблюдая с веселостью за обнажением сибирского каркаса-чертежа: «Кишка тонка Сибирь ломать».