«Я хочу извиниться перед всем музейным сообществом за то, что произошло, -- с этих слов начал внеочередное заседание президиума Союза музеев России директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский. -- Но случившееся в известном смысле и неплохо -- это дает повод говорить о наболевших проблемах открыто и без патетики».

Внеочередное заседание президиума Союза музеев России открылось вчера, 14 августа, в Санкт-Петербурге, в Эрмитажном театре. Повод -- громкая кража, обнаруженная в Эрмитаже в ходе плановой проверки фондов в хранилище отдела истории русского искусства. Эта кража, по словам Бориса Боярскова, главы «Росохранкультуры», стала поводом к серьезным изменениям в подходе к учету и хранению музейных экспонатов по всей России. А по словам руководителя «Роскультуры» Михаила Швыдкого, случай в Эрмитаже вообще поставил на кон репутацию всего музейного сообщества именно потому, что кража произошла в самом заметном и ярком музее страны. «Вы все помните, что произошло сравнительно недавно в Астрахани, -- сказал Михаил Швыдкой, -- там по результатам проверки и выявленным недостачам директора музея даже взяли под стражу, правда, вскоре отпустили. И страна этого не заметила. А здесь Эрмитаж!»

Проблемы учета и хранения музейных ценностей -- самый больной и острый вопрос для любого директора музея. Если музей активно занимается выставками, культурными акциями, то есть зарабатывает средства на достойное существование и музея, и сотрудников, то времени, сил и людей на должный учет и контроль просто не хватает. Ведь в российских музеях должности хранителя и научного сотрудника совмещает один человек, и нередко этот же самый сотрудник вынужден выполнять и многие другие функции -- не хватает не только профессиональных кадров, но зачастую и просто рядовых смотрителей. Главным образом из-за низкой зарплаты. А заработать деньги для доплаты сотрудникам можно, только если проводить выставки, -- круг замыкается. И если значимые, раскрученные, особо заметные музейные экспонаты находятся в постоянном поле зрения и хранителей, и руководства музея, то о том, что реально происходит в хранилищах нумизматики или, к примеру, тканей, нередко не знает никто. И только масштабная проверка выявляет серьезные нарушения и пропажи в этих хранениях.

Об одном из таких случаев напомнил Анатолий Вилков, заместитель руководителя Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. В Государственном историческом музее во время проверки фондов обнаружилась колоссальная недостача в хранении тканей. В ходе следствия выяснилось, что бывший хранитель за время работы в музее построил себе двухкомнатную квартиру, приобрел машину. Тогдашняя проверка обнаружила не только пропажи особо ценных экспонатов, но и установила огромные нарушения в самом хранении -- молью фактически были уничтожены многие ценные ткани, костюмы. Но эти кражи и потери не были так растиражированы прессой, как случившееся в Эрмитаже, они не обсуждались музейным сообществом, и даже руководство музея не понесло должного наказания.

Потери музейных фондов происходят постоянно -- об этом говорили практически все выступавшие.

Директор Владимиро-Суздальского музея Лариса Аксенова рассказала, что в результате очередной проверки они тоже недосчитались нескольких предметов. «Но я просто с ужасом жду продолжения проверки и ревизии отдела металлов, -- сказала Лариса Аксенова. -- Два года назад оттуда уволилась хранитель, и все это время мы просто не можем найти человека в этот отдел! Вы, уважаемые господа в министерстве, еще прошлой зимой обещали повысить зарплату музейным хранителям, и все еще ждем!»

«Мы тоже решили ничего не скрывать, -- подхватил ее выступление Николай Охонько, директор Ставропольского краеведческого музея. -- И каждый акт о проверке в наших фондах говорит о потерях! Я принял этот музей в 1988 году, а потом нас срочно заставили в экстренном порядке покинуть помещение на время реконструкции здания. И в таком же пожарном порядке мы потом возвращались в отремонтированные помещения. И никакого учета в это время не было! Так что же мне теперь готовиться к увольнению?»

Директор Новгородского объединенного музея-заповедника Николай Гринев рассказал о трагикомическом случае, произошедшем в музее в 1976 году: во время тогдашней проверки обнаружилась серьезная недостача в фондах, главный хранитель был отдан под суд. Но несколько лет спустя, когда новое руководство решило внимательно почитать акты проверки, оказалось, что некоторые предметы и не могли быть обнаружены. Например, в учетных книгах фигурировала «монета государства Израиль 1936 года» -- такого просто не могло быть. Но ревизоры руководствовались записями, а не здравым смыслом и политическими реалиями. И это тоже большая проблема -- несоответствие старых учетных записей реальным вещам в фондах. И таких огрехов, как подтвердили многие выступавшие на заседании, нередко набирается до 70% от всего числа учтенных экспонатов. Особенно это касается старых музеев, история которых насчитывает многие десятилетия. Так что вопрос о личной ответственности директоров и хранителей музеев -- не праздный в свете нынешней тотальной сверки фондов, которую пообещал музейному сообществу Михаил Швыдкой.

«Эта сверка должна ускорить все процессы, которые мы начали в 2000 году, -- сообщил г-н Швыдкой. -- Мы должны составить доклад президенту о реальном положении вещей в музеях. Но в поручении президента дано указание провести ревизию -- там ни слова нет об административных выводах, наказаниях и рубке голов. Вообще все это делается не для рубки голов, а чтобы понять реальное положение вещей. В головах многих россиян существует иллюзия, что сейчас разрушилась некая стройная система учета и хранения музейных ценностей, которая была при советская власти. Я могу четко сказать, что система учета и хранения при советской власти была хуже, и музейное сообщество это знает. И наоборот, в последние десять лет началась тотальная сверка фондов. Вторая задача этой сверки -- все-таки обратить внимание учредителей музеев на то, какие меры надо реально принять, чтобы исправить положение. Если бы эти вещи находились в таком хранилище, как новое хранилище Эрмитажа, никаких бы хищений не было. Но оно -- единственное на всю Россию, построенное за все годы советской власти и новой российской истории. Все заботятся о выставочном пространстве, а современное хранилище -- единственное на всю страну».

И Михаил Швыдкой, и Анна Колупаева, начальник управления культурного наследия, художественного образования и науки «Роскультуры», подтвердили, что вопрос с разделением должностей хранителя и научного сотрудника фактически решен. И на этом внеочередном заседании президиума Союза музеев России он должен быть обсужден окончательно: кто, где, когда и на каких условиях будет обучать и готовить будущих профессиональных хранителей.

«Наша задача -- наладить сейчас обучение и переподготовку, повышение квалификации хранителей, чтобы ввести эту профессию с новыми квалификационными требованиями, -- сказала Анна Колупаева. -- Мы давно об этом говорим, но наши коллеги -- музейное сообщество все никак не может договориться, на базе какого музея это можно сделать, кто это будет делать и как. В Лувре есть школа хранителей. Это высшее учебное заведение всех ступеней. Первые четыре года они готовят просто искусствоведов, потом еще два года готовят рядовых хранителей. А потом они готовят еще три года тех, кто может стать хранителями национального достояния. И только после такого образования и с таким дипломом человека берут на должность хранителя».