А.Е. Ковалев. Михаил Ларионов в России. М., «Элизиум». 2005

На невнимание ученых, галеристов, журналистов, кураторов и меценатов к одной эпохе грех жаловаться точно. Эта эпоха -- авангард 10--20-х годов. И внутри нее есть свои периоды-фавориты. В минувший и нынешний годы лидирует московский авангард, представленный мастерами, так или иначе причастными к объединению «Бубновый валет».

О триумфальном вояже экспозиции живописи художников «Бубнового валета», устроенной фондом «Екатерина» совместно со многими российскими музеями, наша газета добросовестно писала. Маршрут был таков: Монако--Петербург--Москва. Отличную выставку «валетов», дополненную реконструкцией европейского визуального контекста их времени, можно и сегодня увидеть в Третьяковской галерее на Крымском валу.

Другим этапным для восстановления исторической справедливости событием стала недавняя презентация выпущенной авторитетной галереей «Элизиум» книги Александра Ковалева «Михаил Ларионов в России». Ценность этого издания точно определил в своем послесловии профессор МГУ Валерий Турчин. Он назвал книгу «подвигом энтузиаста», отыскавшего, изучившего и опубликовавшего внушительный архив, касающийся жизни и творчества Ларионова. Монографию Ковалева Турчин определил как «итоговую по отношению к большому периоду изучения наследия Михаила Ларионова».

Слово «энтузиаст» выбрано правильно потому, что Александр Ефимович Ковалев (он скончался в 1992 году в возрасте 48 лет) решил всерьез изучать искусство Ларионова в самое неподходящее для этого время -- в доперестроечные годы. У всех причастных к академической науке в памяти иезуитские, показательные процессы, которые советская Академия художеств устраивала в отношении диссертации Глеба Поспелова, посвященной «Бубновому валету». Ставшая теперь хрестоматией монография Поспелова «Бубновый валет» увидела свет только в самом конце 80-х. Тогда наконец «позволили». А скрупулезно собиравшаяся в течение многих лет книга Александра Ковалева дошла до читателей только теперь. Вероятно, Ковалеву опубликовать ее было еще труднее, чем Поспелову, ведь в 1983 году Александр Ефимович занял важный административный пост, несовместимый с публичными исследованиями авангарда, -- стал вторым секретарем Союза художников СССР.

Текст новой монографии о знаменитом авангардисте, изобретателе лучизма Ларионове читается легко. Автор избегает наукообразной лексики, специфических для птичьего искусствоведческого языка словесных конструкций. Бережно, во всех подробностях он воссоздает человеческий и творческий портрет Ларионова на фоне истории: такой, который понятен всем, и оттого обаятелен и дорог.

Уникальную ценность имеет публикация многих документов, связанных с российским периодом жизни Ларионова (вместе с супругой Натальей Гончаровой художник навсегда покинул Россию в 1915 году). Чтение писем, статей, рецензий дает неплохой шанс прочихаться от архивной пыли, осевшей в восприятии авангарда начала XX века, и увидеть эту эпоху живой и до сих пор дающей фору в бескомпромиссности и радикальности эстетических суждений. Оцените, в частности, слова Михаила Ларионова о европейском сюрреализме и других новейших для того времени течениях: «...это -- решительная и наглая пошлость, получившая свободу и заменившая таковую в прошлом, но на этот раз коронованная... Что касается самих художников, то это либо кретины, либо забавники в духе клоунов, но без таланта последних». А вот о русских иконах: «Это не люди, ставшие святыми, как у греков и византийцев, а это святые, действительно принявшие облик людской...»

Андрей Толстой. Художники русской эмиграции. М., «Искусство XXI век». 2005

Михаил Ларионов и близкие ему художники оказались героями и другой новой книги -- альбома, посвященного русской художественной эмиграции «первой волны». И так бывает: восстававший в манифестах нового искусства против «опошляющего наши и восточные формы и все нивелирующего» Запада Ларионов вместе с супругой Натальей Гончаровой по прошествии нескольких лет стал гражданином Французской Республики. И смирился. И вписался в новый художественный контекст (на Западе чета Ларионов--Гончарова прославилась оформлением «Русских балетов» Сергея Дягилева). И отлично приспособил «наши» фольклорные темы и образы к вкусам западной буржуазной публики.

Небесконфликтному, да что там, трагическому процессу адаптации вынужденных артпереселенцев из Советской России к новым бытовым, экономическим, эстетическим реалиям западного мира и посвящена книга профессора Андрея Толстого. По сути, автор предложил опыт первой энциклопедии русского зарубежья периода 10--40-х годов. Повествование насыщено датами, фактами, именами. Стиль изложения лаконичен и строг. Так и полагается в организации энциклопедического, справочного текста.

Андрей Толстой придумал совершенную композицию, чем-то напоминающую систему перекрестных ссылок интернет-сайта. Главы посвящены странам-пристанищам уехавших-уплывших от советской власти художников. Начинается все с Константинополя, где весной 1921 года был основан «Союз русских художников», и заканчивается «русским Парижем» -- столицей русской эмиграции, в которую стремились попасть большинство выехавших из России. Внутри каждой главы есть свои подразделы, которые можно сравнить с активированными «кликами» на веб-портале. Например, в главе «Русский Берлин» находим раздел «Театр и художники из России». Естественно, что кульминация темы -- в разделе «Русский Париж». Туда -- вслед за выбравшими в качестве временной остановки Берлин российскими сценографами Павлом Челищевым, Филиппом Гозиасоном, Львом Заком -- предлагается отправиться и читателю книги.

В отдельных новеллах рассказывается о менее популярных у русских артэмигрантов европейских столицах: Белграде, Праге. Труд профессора Толстого украшает перечень организаций и институций русской художественной эмиграции в Европе и указатель каталогов избранных групповых выставок художников-эмигрантов.

Благодаря двум исследованиям о художниках, которых в советское время предпочитали не вспоминать, «нехорошо забытое старое» достойно вернулось на страницы летописи российского искусства XX века.