Представьте себе, что вы разговорились с незнакомым человеком, скажем -- попутчиком в поезде. И он рассказывает, что в детстве очень любил смотреть кино, но теперь смотреть совсем нечего, так как снимают всякую чушь: психологизма ноль, диалоги примитивные и короткие, сюжеты до ужаса похожие, куча голых людей, ноль спецэффектов и звезд нет. Вы уже готовы согласиться по общим позициям (или в принципе возразить), но тут вдруг так или иначе до вас доходит, что последние лет пятнадцать этот человек в силу каких-либо сложных причин имел возможность смотреть только одну сплошную порнографию и ничего другого он не видал краем глаза и не слышал краем уха.

Скажете, это вымышленный и невозможный пример? К счастью, да: если говорить о кино, то пример действительно абсурдный. Но зато восприятие широкой аудиторией современной популярной музыки ужасающе близко к описанной ситуации. Грубо говоря, в последние пару лет, с установлением «Фабрики звезд», каналы массовых коммуникаций оказались не доступны вообще никому. Дело не в том, что попасть на ТВ -- и советское, и «антисоветское» -- более или менее интересным людям всегда было ужасно трудно. Но теперь доступ к телевидению перекрыт, так сказать, «законно», в монопольном порядке, поскольку телевидение само производит артистов, выступая по отношению к ним и как рекорд-лейбл, и как продюсер, просто потому что у них есть деньги. И это, вообще говоря, хорошо, раз все иллюзии развеяны. Рискну предположить, что такое положение спровоцирует всплеск свободного творчества, того, которое существует без оглядки на «формат». Пока молодые музыканты лелеют надежду попасть в «ящик» или FM-эфир, не будет не только «высокого искусства». Не будет также и просто диетической безобидной человеческой развлекаловки. Потому что телевидение обладает удивительной способностью делать плоским и тривиальным все, что в него попадает. В тех же успешных квазиисторических и псевдокультурных программах жизнь персонажей предстает набором занимательных шокирующе-принижающих эпизодов (с подтекстом «кумиры тоже люди», читай -- хамье слабовольное) без какой-либо попытки нанизать все это на психологическую нитку. Да, иногда получаются сенсации. Но одноразовые, как пакетик для рвоты, и раздутые, как презервативы.

Дело не в том, что существует масскульт и андерграунд. Дело не в том, что они противостоят друг другу (что тоже, вообще говоря, большой вопрос, потому что если бы андерграундные артисты не пародировали и не высмеивали масскульт, кто был бы их жертвой? Не политики же!). И то и другое -- феномены ХХ века, порождение многотиражной звукозаписи и медийной всеохватности. Дело в том, что сегодня все более или менее креативное (или хотя бы творчески амбициозное), пусть и в самой ничтожной степени, становится андерграундом per se.

Рискну сказать, что ничего ужасного в этом нет. Хотя бы потому, что андерграунд уже не тот. Это не «квартирники» и магнитофонные переписи, это -- хай-тек, с комфортом и маркетингом, неохватными интернет-ресурсами, с качественным MP3 и компактными плеерами iPod. Но главное, разумеется, даже не это, а то, что уже сложилась критическая масса потребителей, которая и думать не хочет ни о чем популярном, модном, о том, что «обязательно надо послушать, потому что все это слушают». Это видно, например, по хит-парадам западных стран. В прошлом году я еженедельно отслеживал официальные британские чарты (BBC) и американские (Billboard). Не надо быть корифеем статистики, чтобы не заметить: недели не проходит без того, чтобы две трети мест в десятке не были заняты сборниками лучших хитов старых звезд, артистов вроде Фила Коллинза. Исключения -- пара новых групп вроде Athlete или активных «старичков» вроде U2, выпустивших новый альбом, -- только подчеркивали правило. При этом принято жаловаться на отсутствие новейших больших звезд, и инертные лейблы-монополисты пытаются изобретать и продвигать все новых и новых персонажей, скроенных по старым лекалам. Но поезд ушел. Потому что не поп-музыка утратила свое значение из-за отсутствия больших звезд, мегапопулярных артистов. Как раз наоборот -- эти самые мегапопулярные артисты не появляются потому, что поп-музыка утратила свое значение. Расклад такой: немеломаны съедят любой «качественный продукт», навязываемый телевидением, а меломанам нужно что-то другое, совсем другое... Как мне кажется, неким побочным признаком исчезновения той попсы, какой мы ее знали, являются укрепляющиеся меломанские субкультуры, которые выходят на авансцену. Ну, допустим, «депешисты» и «металлисты» -- это как снег зимой, эти всегда были и будут. А вот вы видели в Москве стайки смурных молодых людей в черных плащах и девушек с черными губами? Это готы. Откуда они появились сейчас, когда их музыке уже лет двадцать? А есть еще кое-какие люди подземелья, чью идентичность определить не так просто. Есть фаны джаза, причем особенного, авангардного, услышать который нельзя абсолютно нигде, кроме как дома у такого же «джазофреника». Есть любители «нойза». Или электроники -- не уютно-клубной танцевалки, а такого, от чего мозги сворачиваются. И так далее. Настоящее восстание не-масс, перефразируя Ортегу-и-Гассета. Разговариваешь с безобидным на первый взгляд человеком, каким-нибудь врачом или инженером, а он оказывается коллекционером записей австралийского диджериду. Откуда он такой взялся? Трудно сказать. Наверное, просто вовремя сообразил, что ему навязывают выбор между порно и порно. А он не хочет. Интеллигенция же, черт возьми. Ей же просто так ничего не навяжешь.