В воскресенье, 12 декабря, в 21.20 по Первому каналу должны показывать фильм Павла Чухрая «Водитель для Веры». Большая радость для телезрителей увидеть этот очень нашумевший фильм по телевизору и всего спустя полгода после премьеры (в прокат «Водитель для Веры» вышел 29 июля). Впрочем, телевизионная судьба ему была уготована еще на стадии производства. Картина начиналась как проект компании «Профит» и украинского телеканала «1+1» при поддержке Министерства культуры РФ, но когда средства закончились, продюсеры -- Игорь Толстунов и Александр Роднянский -- обратились к Первому каналу за помощью. Игорь Толстунов так комментировал бюджет картины: «У «Водителя для Веры» примерно треть -- это господдержка. Двадцать процентов -- средства «Продюсерской фирмы Игоря Толстунова» и украинского телеканала «1+1». Дефицит бюджета мы покрыли за счет предпродажи прав на Первый канал. Отсняв приблизительно тридцать минут, мы показали материал руководителям Первого канала. Он им понравился, и они приобрели большой пакет прав: на теле-, кино- и видеопоказ. За серьезные деньги».

В прокате фильм заработал более 2 млн долл., то есть примерно ту сумму, на которую производители рассчитывали. Настала пора главного удара -- телевидение способно расширить аудиторию картины до 40 млн человек. Однако в связи с грядущим показом в прайм-тайм возникли некоторые проблемы, нельзя сказать, что уж совсем неожиданные. Вопрос о цензуре вставал перед создателями картины и раньше, корреспондент газеты «Трибуна» задал об этом вопрос продюсерам еще в сентябре, но тогда речь шла об идеологии. Вопрос звучал так: «Учитывая, что «Водитель для Веры» пойдет по Первому каналу, не боитесь без возможной цензуры? Все-таки в фильме большой накат на спецслужбы, а это нынче немодно!» Игорь Толстунов ответил: «Надеюсь, цензуры не будет. В нашей стране, чего греха таить, отношение к представителям государства негативное. Виновато само государство. Оно нас всю жизнь гнобило, наших родителей убивало, сажало в лагеря... Периодически мы видим, как какой-то постовой бьет до потери сознания гражданина, который ему по каким-то причинам не понравился. А государство ничего при этом не делает. Чего же нас-то подвергать цензуре? А если государство хочет пафосный фильм про себя, ну... пусть закажет его».

Однако нынче выяснилось, что для Первого канала актуальнее не отношения со спецслужбами образца 60-х годов ХХ века, а проблема с ненормативной лексикой. Режиссер Павел Чухрай получил перед телевизионной премьерой письмо, в котором его просили устранить неудобные для центрального канала моменты, связанные с нецензурными выражениями. По 11 пунктам. Художника это удивило и расстроило. Своим беспокойством он поделился с «Временем новостей».

Вопросы по поводу ненормативной лексики возникали еще во время озвучания. Тогда нам пришло письмо от Первого канала о том, что их тревожит ее наличие в фильме. Хотя я считаю, что там все в пределах нормы, и ничего сверхскандального нет. Письмо нас удивило, так как они были знакомы со сценарием, с материалом фильма, ведь фильм делался долго (сценарий написан Павлом Чухраем в 2000 году. -- Ред.), но потом мы поговорили с Константином Эрнстом, и он сказал, что ничего не надо переделывать, кроме одной реплики, которую мы убрали, а все остальное он пообещал оставить как есть. И с этим картина вышла на все фестивали и дожила до сегодняшнего дня в кинотеатрах, но вдруг опять перед просмотром по Первому каналу возникли те же проблемы. Нам прислали бумагу, где есть одиннадцать пунктов, которые надо изменить или поправить. Ничего с этим сделать мы не можем, единственное, что можем предложить, -- не показывать фильм в прайм-тайм. Но мы не можем сейчас связаться с Первым каналом. Я пытаюсь встретиться с Эрнстом, но он очень занят.

Меня очень беспокоит как автора, если картина будет идти в урезанном виде или, знаете, когда сигнал звуковой дают вместо реплики. А там есть очень важные реплики для смысла картины.

Например, в конце картины для меня очень существенный момент -- один из героев говорит -- и это последняя фраза в фильме: «б...кая жизнь, собачья жизнь!». Эта реплика для меня очень важна, потому что это его отношение ко всему, что происходило в фильме, и ко времени, и к его проблемам. Если эта реплика будет изменена, вырезана или затушевана, то, в общем, меняются смысловые акценты в картине. Ну и другие похожие вещи.

Есть сцена -- то, что сегодня называется постельно-эротическая -- ничего в ней такого нет, но она очень важна для смысла картины, и если она под рекламу будет урезана наполовину, изменится смысл. Мне трудно сейчас подробно об этом рассказывать, но нас это очень беспокоит, и я, естественно, думаю, что картина может быть этими поправками испорчена. А моя надежда была в основном на телевидение, потому что... сегодня в кинотеатрах, особенно летом, когда картина показывалась, кто ее мог увидеть... Несмотря на то что мы вроде собрали неплохие деньги. Тем не менее мой зритель -- это люди от тридцати и старше, и мне хотелось, чтобы они фильм увидели, а это можно только на телевидении.

Мы надеемся на здравый смысл и на то, что на канал не будет оказано давление со стороны. Сейчас идет какое-то давление -- не в связи с нашей картиной, в связи с общим положением. Вот в Думе обсуждают законопроекты по поводу цензуры. Когда пытаются убрать насилие с экрана, в том количестве, в котором оно идет, и другие вещи, которые показывают в то время, когда дети смотрят телевизор, я считаю, что это разумно, но к нашему фильму это не имеет никакого отношения.