Малевич -- наше все. Как ни мучилось наше общество, как ни взывало к передвижникам и социалистическому реализму, пришлось-таки ему признать этот свершившийся помимо его воли и без его участия факт. После подтверждения абсолютной конвертируемости классика супрематизма западными аукционами, оценившими его работы в миллионы долларов, и потрясшей воображение борьбой отечественных музеев за «Черный квадрат» (обретенный в результате Государственным Эрмитажем). И все же, несмотря на очевидные сдвиги в общественном сознании и растущем буквально на глазах самосознании спонсоров, пока Америка любуется роскошной выставкой, собравшей «весь супрематизм» Малевича. Мы, его соотечественники, этой радости лишены. Кто виноват, непонятно: то ли зрители не хотят, то ли музеи не могут. В общем, вчера было рано, завтра будет поздно.

А сегодня за Россию выступает Московский центр искусств. Куратор Марина Лошак открывает сезон выставкой российской беспредметной графики. Сериал «Новые русские коллекции» никогда еще не блистал такими первоклассными и принципиально важными работами: живопись первого ряда давно уже разобрана по музеям. Собрание Artistica Foundation и неизвестный частный коллекционер владеют работами действительно первоклассными. И представлены они Московским центром искусств вне дурных отечественных традиций -- внятно, грамотно, с каталогами. Особенно сильное впечатление производят, разумеется, работы Малевича. Им -- первый зал. И замечательный каталог, составленный Александрой Шатских. Каждый из девятнадцати рисунков, представляющих весь творческий путь Малевича, обработан, описан и отрезонирован в книжке «Малевич. Рисунки разных лет» по полной программе. Среди эскизов примитивистских и кубофутуристических работ, презанятнейших аналитических разборов кубистических картин (в их числе «Скрипка» Пикассо) искрятся перлы: заумные «Два нуля» и «Драка на бульваре» -- угаданное, неиспользованное (были другие дела, супрематизм, например, еще ждал своего часа) прекрасное далеко минимализма и концептуализма.

Упоением, испытанным на краю самолично отстроенной, радостно обретенной бездны, Малевич щедро делился с единомышленниками, учениками, зрителям. С тех пор утекло много воды, еще больше было сделано радикальных жестов в искусстве. Испытать шок век спустя невозможно. Остается перебирать драгоценные листочки, узнавать в них открытия -- как сделанные, так и не случившиеся. Следовать поворотам мысли. Пенять на обстоятельства и советскую власть, жестоко укоротившую творческую жизнь патриарха супрематизма и его соратников по авангардистскому движению. Рассматривать работы учеников Малевича: Веры Ермолаевой, Натальи Ивановой, Анны Лепорской, то следовавших учителю, то отдалявшихся от него. Здесь и застрявший, как многие его коллеги, между примитивизмом и кубизмом Куприн. И футуристические Александр Богомазов и Кирилл Зданевич. Эстетские построения Петра Галаджева и нарядный супрематизм «на продажу» Надежды Удальцовой (эскизы для артели народных художников). И бескомпромиссный, жесткий конструктивизм Густава Клуциса. Недолгая история русского авангарда описана бегло, но точно.