N°93
28 мая 2002
Время новостей ИД "Время"
Издательство "Время"
Время новостей
  //  Архив   //  поиск  
 ВЕСЬ НОМЕР
 ПЕРВАЯ ПОЛОСА
 ПОЛИТИКА И ЭКОНОМИКА
 ЗАГРАНИЦА
 КРУПНЫМ ПЛАНОМ
 БИЗНЕС И ФИНАНСЫ
 НА РЫНКЕ
 КУЛЬТУРА
 СПОРТ
 КРОМЕ ТОГО
  ТЕМЫ НОМЕРА  
  АРХИВ  
  12345
6789101112
13141516171819
20212223242526
2728293031  
  ПОИСК  
  ПЕРСОНЫ НОМЕРА  
  • //  28.05.2002
Маленькая баба-яга
Вивальди, Мендельсон и мировые звезды в пустом зале

версия для печати
Московская академическая публика до крайности нелюбопытна. Ни фото звезды на афише, ни меню из Россини, Вивальди, Мендельсона и всего-то двух неизвестных в Москве современных авторов, ни имя дирижера Саулюса Сондецкиса, которое еще в 80-е ассоциировалось с лучшими традициями местного академизма, не заставили публику наведаться в БЗК. Она штурмует залы с дежурными фаворитами и упорно сторонится неизвестности: вроде знаменитой (но не здесь) шотландки Ивлин Гленни, обладательницы «Грэмми», партнерши лучших оркестров мира (от Нью-Йоркских филармоников до «Лондон Симфониетты») и крупнейших дирижеров (от сэра Георга Шолти до Лючано Берио). Первой перкуссионистки (исполнительницы на ударных инструментах), сумевшей дать стучащему, звенящему инструментарию сольную жизнь.

Странное существо, крошечная босоногая ведьма с копной выбеленных волос, в шелковом кафтане и с фосфоресцирующими зелеными палочками, Гленни слышит ногами (в буквальном смысле -- из-за потери слуха), играет телом и, предлагая вместо концерта перформанс о вибрациях и витальности, удерживается от превращения в «шоувумэн». Она работает на территориях, именуемых «пограничными», -- там, где уже лет тридцать по-всякому смыкаются академические, фольклорные и рок-традиции и снуют самые разные персонажи -- от интеллектуальных композиторов до монструозной Ванессы Мэй. Но в игре шотландки интересно не столько эпатажное сдвигание границ, сколько мягкий синтетический характер современных жанров. Гленни может превратить флейтовый концерт Вивальди в концерт для вибрафона и лишить этюды Шопена врожденного фортепианного вида, но хорошо слышно, как нежно она относится к пресловутым эстетическим заборам: не рушит, но обихаживает, высвечивает, из соприкосновения с ними высекает огонь.

«Во внеевропейских культурах ударные доминируют, находятся в самом сердце музыки. Только в симфонической культуре у них скромная роль», -- замечает диковатый эльф и корректирует ситуацию, играя музыку для ударных от Дариуса Мийо до Ксенакиса, работая с японскими и индонезийскими музыкантами, с Бьорк и Genesis. Гленни находит тени академического минимализма и ренессансной полифонии в призрачном ландшафте «Пути» Кейко Абе для маримбы соло (российская премьера), следы Равеля и черты европейского барокко -- в Концерте для малого барабана Аускелла Мауссона (российская премьера тоже). При этом виртуозная техника, из-за которой музыкантшу называют то Рампалем, то Листом перкуссии, для Гленни -- повод окружить вивальдиевский мир тихим гулом индонезийского гамелана, из шороха классической структуры сделать японский гром, устроить так, чтобы деревяшки зашелестели, а барабан запел. Звуки становятся почти осязаемыми. Для потерявшей слух Гленни это не метафора. Для горстки пришедшей публики -- повод для овации, при том что современная музыка чаще вызывает сон или скандал.

В таких случаях заметно, что Москва, со всеми визитами Репина и Хворостовского, не интегрирована в современное музыкальное пространство. И гул от инноваций, в разной степени изящных, по-разному активизирующих живой контекст, отсюда неразличим. Причина -- не то слабость информационных технологий и рынка звукозаписи, не то какая-то фантасмагорическая приверженность статической картинке.

Возможно, что и Сондецкиса здесь забыли. Он работает в Прибалтике, в Европе и Петербурге с камерным оркестром Эрмитажа «Санкт-Петербург-Камерата», который, судя по концерту в БЗК, грациозно артикулирует Вивальди и Мендельсона: легкий репертуар отличают хороший тон и корректный инструментальный стиль. А те, кого нехватка лоска, блеска и умиления на исполнительском лице сильно разочаровывает, посещают в эти дни иные мероприятия. Но несмотря на свою лучезарность, ни Сондецкис, ни Гленни не имеют отношения к тем музыкальным проектам, где все лоснится и блестит, легкий репертуар неряшливо порхает мыльными пузыриками, а стили быстро мнутся как крахмальные рубашки.
Юлия БЕДЕРОВА

реклама

  ТАКЖЕ В РУБРИКЕ  
  • //  28.05.2002
В Канне наградили много хороших фильмов и один посредственный
«Мир, который отражает кино, пребывает сейчас в смятении, но само кино, похоже, переживает расцвет» -- с этих слов начал председатель жюри 55-го Каннского кинофестиваля Дэвид Линч воскресную церемонию награждения. С последним утверждением трудно не согласиться: в этом году в Каннах подобралась сильная и интересная программа, а четыре фильма -- «Человек без прошлого» Аки Каурисмяки, «Сын» братьев Дарденн, «Сладкие шестнадцать лет» Кена Лоуча и «Божественное вмешательство» Элии Сулеймана -- обязательно останутся в истории кино. Конкуренция была равной, и предугадать результаты было сложно. Слава богу, хорошие фильмы не остались без наград, но карты спутала «Золотая пальмовая ветвь», отданная Роману Полянскому за «Пианиста», картину о еврейском музыканте, который чудом избежал гибели в оккупированной Варшаве. Именно из-за этого решения список призов производит впечатление не во всем логичного компромисса... >>
  • //  28.05.2002
В воскресенье в Петербурге хоронили художника Тимура Новикова
В честь Дня города и приезда американского президента над городом разогнали тучи, похоронная процессия постоянно пересекалась с народными гуляньями, над ней парили воздушные шарики и взлетали фейерверки. Тимур Новиков был не только и не просто художником. В 44 года умер один из могикан «поколения дворников и сторожей», центральная фигура тогда еще неофициальной культуры Ленинграда, лидер петербургского неоакадемизма. Он работал с «Поп-механикой» Сергея Курехина, оформлял концерты «Кино» Виктора Цоя, был отмечен первой «Никой» за оформление фильма «Асса», изобретал теории, организовывал выставки, изучал запрещенный русский авангард, а когда авангард разрешили, начал спасать классические традиции в отечественном искусстве. Его собственное творчество было только частью мифа, шаманского культа красоты, в котором причудливо соединялись идеалы минувших эпох, археологическая холодность и обольстительность классики, брутальная мощь тоталитарного искусства, современная саркастичность, аристократический питерский сепаратизм, анархический бунт и рыночная стратегия, эпатирующая шизоидность и точный расчет... >>
  • //  28.05.2002
Вивальди, Мендельсон и мировые звезды в пустом зале
Московская академическая публика до крайности нелюбопытна. Ни фото звезды на афише, ни меню из Россини, Вивальди, Мендельсона и всего-то двух неизвестных в Москве современных авторов, ни имя дирижера Саулюса Сондецкиса, которое еще в 80-е ассоциировалось с лучшими традициями местного академизма, не заставили публику наведаться в БЗК. Она штурмует залы с дежурными фаворитами и упорно сторонится неизвестности: вроде знаменитой (но не здесь) шотландки Ивлин Гленни, обладательницы «Грэмми», партнерши лучших оркестров мира (от Нью-Йоркских филармоников до «Лондон Симфониетты») и крупнейших дирижеров (от сэра Георга Шолти до Лючано Берио). Первой перкуссионистки (исполнительницы на ударных инструментах), сумевшей дать стучащему, звенящему инструментарию сольную жизнь... >>
  • //  28.05.2002
Неоакадемизм: от стратегии к моде
Зеркала непременно присутствуют в обстановке любого модного бутика. Зеркала эти бывают двух видов. Одни украшают интерьер, придавая особую заманчивую недоступность вещам, проступающим из глубины элегантного зазеркалья. Но в эти зеркала мы почти никогда не вглядываемся. Более того, публичные зеркала, видящие тебя раньше, чем ты увидел их, вызывают подозрение. Настоящий нарциссизм требует интимности. Подлинные зеркала, в которых мы придирчиво изучаем свой облик, -- те, что спрятаны за занавесками примерочных кабин... >>
  • //  28.05.2002
Издательство «Время» выпустило «Поденные записи» Давида Самойлова
«Опять начинаю вести дневник. Наверное, скоро брошу. Черт дери! Вчера испытал чувство какой-то мучительной скуки. Хотел писать. Ничего не получилось. Ходил к Жорке. Его нет дома. Хотел пойти в кино, но ввиду плохой погоды отложил и пошел спать». Самое интересное в записи четырнадцатилетнего паренька (8 декабря 1934) -- слово «опять». Получается, что отрок вел дневник и раньше. Что же до намерения «бросить», то оно так и осталось намерением. В последний раз Давид Самойлов открыл свой дневник 19 февраля 1990 года. Жить поэту оставалось четыре дня. До семидесятилетия (оказавшегося посмертным) было три месяца с малым... >>
  БЕЗ КОМMЕНТАРИЕВ  
Реклама
Яндекс.Метрика