Завершился первый тур IХ Международного конкурса артистов балета в Большом театре. В этом году в связи с возвращением Юрия Григоровича в театр его проводят особо торжественно, что не повлияло на уровень и престиж смотра. Международным и представительным конкурс не назовешь: Европа представлена индонезийкой из Нидерландов, команда из Бразилии свидетельствует о том, что футбол там по-прежнему предпочитают балету, а плохо выученные артисты из Казахстана, разномастные россияне и украинцы берут числом. Уровень японцев много ниже, чем на предыдущих конкурсах. Не блещут и представители Южной Кореи, Египта, Аргентины. Достойны международного конкурса (и квалификации жюри) пока, наверное, только китаянка Ван Циминь и танцовщик из Киева Леонид Сарафанов: в классическом репертуаре они были не только стилистически и технически безупречны, но и свободны от спортивного нахрапа, который демонстрирует большинство.

В современном репертуаре валившие классику конкурсанты (почти все) выглядели намного интереснее. И это при том, что репертуар сильно «зажат»: танцевать в первом туре можно номера, поставленные за последние три года или специально к конкурсу. Те, что сделаны специально, рассматриваются еще и в конкурсе хореографов. Новшество само по себе замечательное: надо же как-то поощрять развитие отечественной танцевальной мысли. Увы, истолковано новшество превратно. Часть номеров российским участникам поставили мамы-папы-педагоги, часть конкурсанты насочиняли сами; все прочие, за редкими исключениями, принадлежат никому не известным, лет двадцать назад отбившимся от мыслительного процесса одиночкам. Они-то и демонстрировали все ту же, на клубных подмостках оклассиченную, эстраду -- иногда с фольклорными элементами, почти всегда невозможно пафосную. Даже от жанрово похожих номеров иностранцев отечественные образцы отличаются дикой эклектикой. Как, к примеру, опус Сергея Боброва, в котором узнаваемые цитаты из Матса Эка разбавлялись постсоветской акробатической лирикой. Вторую премию получил именно этот хореограф -- за любовное адажио «Пробуждение» на музыку Рахманинова: типичный образец сценического фигурного катания с трепетными пробежками, жеманными объятиями и высокими поддержками. Премия не удивила: не поощрить адепта Юрия Григоровича, узаконившего подобный стиль лет тридцать назад в качестве «современного», было бы странно.

Действительно лучшими на конкурсе оказались номера, относящиеся не к модернизированной классике, а к чистому contemporary dance. Прежде всего, увы, не участвовавшая в конкурсе «Судьба» китайца Чай Уйлян, а также работы лауреатов: «Соло для двух стульев» румына Клюга Эварда (третья премия) и «Три грузинские песни» молдаванина Поклитару Раду (первая премия). Обе с лаконичным рисунком и аскетичной лексикой. Артистам пришлось проявлять редкую экспрессию, борясь с различными ограничениями: японцу Очи Томонори хореограф оставил не так много места между двумя стульями, а персонажам Надежды и Егора Щепачевых разгуляться мешали два большущих чемодана.

Фарсовая война молдаван с чемоданами и минималистски суровый поединок японца со стульями вызвали не меньший энтузиазм публики, чем традиционные балетные красивости Сергея Боброва. Это обнадеживает. Как и то, что на конкурсе в Большом впервые поощрили современный танцтеатр.