Последнюю премьеру «Современника» по пьесе Сергея Найденова «Хорошенькая» поставила на Другой сцене Екатерина Половцева, совсем молодая выпускница мастерской Сергея Женовача. Ее работы уже успели заметить и в коллективном молодежном проекте того же театра «Опыты», и в РАМТе, для которого начинающая постановщица сочинила милейшую детскую сказку «Почти взаправду» по Тоону Теллегену. Таким образом стало ясно, что Половцева из тех, на кого наши изголодавшиеся по новой режиссуре театры возлагают надежды. Но когда после нищих студенческих проб и дебютных постановок, тоже сделанных в режиме жесткой экономии, девушке предложили в «Современнике» настоящий, «взрослый» бюджет, стало ясно, что в нем-то и скрывается первое испытание.

Рядовая «мещанская комедия» начала ХХ века о молоденькой провинциалке Шурочке Орловой, приехавшей с нелюбимым мужем на воды и закрутившейся в вихре лживого курортного разврата, наивно принятого ею за настоящую жизнь, вставлена Половцевой в блистающую золотом рамку. Художник Алексей Вотяков превратил сцену в дощатый променад, по обе стороны которого сидят зрители. И вот в начале, конце и середине спектакля на этом курортном бродвее разворачиваются загадочно-метафорические сцены с условно венецианскими персонажами в золотых костюмах с пышными юбками, античными доспехами и накладными торсами. Эти герои в гротескных масках и сказочных головных уборах кланяются, машут веерами, убегают друг от друга и распускают прочую «дель-артовщину», видимо, символизирующую что-то вроде «весь мир -- театр» и прочие банальности про ложь и лицемерие. Кроме всей этой масочной мишуры в спектакле есть и другие добавки к сюжету Найденова. Например, тут по променаду ходит томная дама с собачкой, иногда произносит текст из чеховского рассказа, а на деле оказывается неразборчивой в связях вульгарной кокеткой, ищущей в мужчинах главным образом денег.

Все эти золотые глупости, как и прочие не слишком удачные досочинения, хочется счистить с «Хорошенькой», как корку с апельсина, чтобы осталась сама сердцевина спектакля -- история о кудрявой, восторженной и доверчивой Шурочке, которую прелестно играет Клавдия Коршунова. И тут становится видно, что Половцева действительно ученица Женовача, что ей интересен даже такой весьма вторичный текст, за которым она находит живую и трогательную историю. Что она умеет внимательно этот текст разобрать и дает актерам прекрасные возможности для игры.

В «Хорошенькой» сыграл свою первую самостоятельную роль в «Современнике» юный Никита Ефремов -- невозможно обаятельный продолжатель актерско-режиссерской династии. И здесь в роли господина Кольба он не просто разбрасывал улыбки, как мог бы всякий красивый молодой актер, но очень точно сыграл хлыща и альфонса, с брезгливой томностью позволяющего себя любить немолодой госпоже Ковыльковой. А саму Ковылькову, влюбленную, как кошка, льстивую, лживую и изображающую великосветскость, играет Инна Тимофеева -- так, как, кажется, она никогда не играла в «Современнике». Глядя, как эта бесстыдная дама, подстригая ногти валяющемуся в гамаке Кольбу, умильно восхваляет его поэтический дар, на ум приходит знаменитая чеховская сцена, где Аркадина опутывает своей любовью Тригорина. Вот только найденовская героиня куда более пошлое и низкое создание и еще более зависимое от своего самоуверенного юного любовника, которому ничего не стоит посмеяться над ней, назвать старухой и бросить.

Ну а вторая (или первая) отличная пара -- супруги Орловы. Сама ребячливая, без капли светскости Шурочка, мгновенно краснеющая от всякой двусмысленности и тут же готовая верить, что все вокруг чудесные люди. И ее зануда муж Егор Егорович Орлов (его играет Сергей Гирин). Поначалу нелепый надоедала, провинциальный резонер, в финале, когда он приезжает забрать беглянку-жену, брошенную всеми и уже почти пошедшую по рукам, становится всерьез драматическим героем. Впрочем, как кончилась эта история, понять все же не удается -- несчастные супруги Орловы, высказав друг другу все, так и остаются сидеть рядом, пока вокруг них гасят «бродвейские» фонари и собирают ресторанную утварь.

В одном из интервью Половцева говорила, что хотела бы поставить «Хорошенькую» как историю взросления, но героиня Клавдии Коршуновой ничуть не взрослеет. Прелестная девушка весела, счастлива и слепа, как дитя, пока все ее любят и балуют, она с подростковым максимализмом не прощает мужу его старых промахов и готова уйти от него, не задумываясь о том, как ей придется жить дальше. Но когда оказывается, что безмужняя она никому не нужна, героиня все с той же подростковой отчаянностью решает, что «чем хуже, тем лучше», бьется, отталкивая протянутую руку, и произносит монолог в духе «Бесприданницы»: «Да, я вещь». Какое уж тут взросление -- одни слезы.

А что до «золотой рамки» спектакля, о которой шла речь в начале, так это такое же искушение молоденькой Екатерины Половцевой «настоящим», «взрослым» бюджетом, каким было искушение «настоящей», самостоятельной жизнью для Шурочки Орловой. Вот когда повзрослеет окончательно, поймет, что дело не в побрякушках.