Второй год продолжается самый громкий на сегодняшний день судебный процесс в Петербурге над неонацистской группировкой Воеводина -- Боровикова. Членам группы инкриминируется 20 преступных эпизодов, из них 13 преступлений по статьям 209 (бандитизм), 105 (убийство), 282 (разжигание национальной розни) и 222 (незаконный оборот огнестрельного оружия) УК РФ. По версии обвинения, на счету подсудимых семь убитых, в том числе этнограф с мировым именем Николай Гиренко. Основная часть жертв -- выходцы из Азии, с Кавказа, студенты, приехавшие в Петербург из Африки.

Сейчас на скамье подсудимых в зале суда находятся 14 человек -- теперь уже десять за решеткой и четверо по подписке о невыезде. Одного из «подписантов» -- Евгения Закалистова за многократные нарушения режима взяли под стражу до конца весны 2010 года. Еще один из самых активных участников группировки -- Павел Румянцев до недавнего времени содержался в тюремной больнице, сейчас он тоже под подпиской о невыезде.

Весь прошлый год суд рассматривал документы, которые представило обвинение, а подсудимые, кроме дающих признательные показания Андрея Костраченкова и Дениса Харчева, практически молчали. Точнее, они регулярно заявляли ходатайства об отводе тех или иных вещественных доказательств, которые прокуратура требовала предъявить присяжным. Но на вопросы по существу со стороны прокуратуры, судьи и адвокатов потерпевших сидящие за решеткой под стражей не отвечали. Давали показания и отвечали на вопросы только находившиеся под подпиской о невыезде.

В этом году «немые» заговорили, сейчас они поочередно дают показания по всем эпизодам, рассмотренным ранее. Но большинство из них по-прежнему придерживается версии «не помню, не участвовал, стоял рядом и ничего не делал». Например, Прохоренко, дававший показания по одному из первых эпизодов -- убийству во дворе дома на улице Марата гражданина КНДР Ким Хен Ика, заявил, что только пришел вместе с остальными в тот двор, посидел на лавочке и ушел. Этой версии старательно придерживаются и остальные подсудимые. Хотя в случае с убийством Ким Хен Ика, как показали свидетели, все находившиеся тогда во дворе собрались вокруг упавшего человека, размахивали руками и ногами, а на скамейках не осталось никого. Свидетельница, дававшая показания, сказала, что видела это отчетливо: вся компания, и даже девушки, присоединилась к нападавшим.

Новыми версиями и «данными» обросли показания подсудимых по эпизоду убийства своих ровесников -- Ростислава Гофмана и Алексея Головченко. Их убили в начале июня 2004 года в лесу под Петербургом: на телах убитых были обнаружены огнестрельные ранения, следы от выстрелов из арбалета и множественные ножевые ранения. Подсудимый Прохоренко заявил, что вообще приехал на «акцию» безоружным, а нож ему потом дал Боровиков (лидер группировки, застреленный при аресте). А вот в рюкзаках убитых парней после того, как их закопали, Прохоренко и другие обнаружили «большие ножи», палки. В общем, по версии Прохоренко, убитые были вооружены до зубов, а участники убийства шли на них чуть ли не с голыми руками -- подсудимый Орлов сказал, что у него был только складной нож.

Все в один голос заявили, что никаких мотивов к убийству у них не было, что Гофмана и Головченко они раньше не знали и что все это нужно было только Боровикову: тот неоднократно говорил, что «еврей Гофман портит движение» и что у него, Боровикова, есть причины «наказать» Гофмана -- он якобы слишком много знает об акциях группировки. А выступивший затем Воеводин (который, кстати, работал вместе с Гофманом) сделал почти сенсационное заявление: оказывается, Боровиков говорил, что «Гофман отказался стрелять в Гиренко».

Напомним, ученый-этнограф и эксперт по экстремизму Николай Гиренко был застрелен почти через две недели после убийства Гофмана и Головченко, и, по предварительной версии подсудимых и их защиты, план убийства не обсуждался заранее. Получается, что либо Воеводин знал заранее о планах убийства ученого и эксперта, либо это «плод вдохновения», посетившего Воеводина в следственном изоляторе.

Свое участие в убийстве Гофмана и Головченко Воеводин тоже сводит к минимуму -- чуть ли не под дулом карабина Боровикова он стрелял в Гофмана из арбалета, а потом, вытащив стрелу из его тела, начал ею, как ножом, колоть тело Головченко. «И вообще они были уже мертвы», -- заявил Воеводин.

Но подсудимый Орлов сообщил, что после выстрелов раненые еще подавали признаки жизни и он бил ножом в «дергающуюся» ногу Гофмана. Хотя, как дружно заявили все подсудимые, они это делали только потому, что «Боровиков кричал и угрожал карабином».

Объясняя свои действия, Воеводин добавил, явно ища сочувствия у присяжных: «Вы же понимаете, что было делать, если перед вами машут карабином. Так любой поступил бы». И следом выдал еще одно «откровение»: «Одно дело нападать на всяких нерусских, кавказцев, преступников, а другое дело убивать своих, да еще и нас подставлять».

Давая показания по следующему эпизоду -- убийству Николая Гиренко, Воеводин снова сообщил присяжным новые версии случившегося. Из допросов на следствии суду стало известно, что сначала Боровиков и Воеводин намеревались вдвоем убить Гиренко. По словам Воеводина, идея принадлежала Боровикову, который сказал, что Гиренко делал экспертизу по делу «Шульц-88» и что «все правозащитники завоют, если убить Гиренко». Для этого они пришли в дом к ученому за два дня до роковой даты -- вечером, с заряженным карабином. Боровиков даже надел очки без стекол, чтобы потом его сложнее было опознать. По версии Воеводина, стрелять должен был Боровиков. Сам же Воеводин думал, что «ученого надо только попугать, а убивать не стоит». Дверь открыла девочка-подросток (одна из внучек Гиренко), сказала, что дедушка скоро придет. Боровиков и Воеводин стали спускаться по лестнице и внизу встретили пожилого мужчину, шедшего им навстречу. Неожиданно открылась дверь одной из квартир, и какая-то женщина, приветствуя мужчину, назвала его Николаем. Мужчина продолжил подниматься по лестнице, и Боровиков глазами приказал Воеводину проследить за ним. Воеводин пошел вверх, увидел, что мужчина вошел в ту самую квартиру, куда они только что звонили. Но Боровикову он якобы этого не сказал. На предварительном следствии (в зале суда показали фильм со следственным экспериментом) Воеводин заявил, будто испугался, что Боровиков захочет продолжить начатое, и сказал, что мужчина зашел в другую квартиру.

Но давая показания перед присяжными, Воеводин заявил, «что пожалел пожилого человека и не хотел его убивать». А для большей «убедительности» добавил: «Это же не негр и не кавказец, зачем его убивать?» Как считают адвокаты потерпевших, на самом деле причина могла быть другой: в тот день этих двух бритоголовых видели слишком многие люди, опознать их (в очках или без очков) смогли бы потом несколько человек. И «акция запугивания» была перенесена на другой день.

На одном из последних заседаний по делу этой группировки возник скандал: присутствовавший в зале член Правозащитного совета Петербурга Александр Винников увидел, как после зачтения своих показаний Воеводин спокойно передал эти записи в руки конвойного милиционера, с судейского места эти действия были не видны. Конвойный вскоре сменился и вышел из зала. Александр Винников описал увиденное в заявлении на имя председателя городского суда, попросив провести расследование инцидента и пресечь общение подсудимых и конвойных во время заседаний.

Группа правозащитников собирается обратиться в прокуратуру с просьбой выяснить, как на протяжении последних двух лет, пока Воеводин находился под следствием и судом, на многочисленных правых, особенно нацистских сайтах появлялись интервью от его имени, а в прошлом году по Интернету распространялась книга за подписью Воеводина, посвященная Боровикову.