Беспрецедентным (по крайней мере для 2000-х) уровнем исполнения сложной, плохо встраиваемой в концертные форматы музыки с минималистской родословной участники последнего концерта композиторской серии Алексея Любимова поразили воображение, ум и слух публики, пришедшей в Рахманиновский зал Консерватории в не слишком вызывающем количестве.

Не то было осенью, в начале абонемента, когда игралась музыка Валентина Сильвестрова и Арво Пярта -- симфония Los Angeles (см. «Время новостей» от 9 ноября 2009 года). Тогда Любимову по обстоятельствам в большой степени внемузыкальным удалось развернуть неформатную современную музыку из плоскости эзотерических и профессиональных культов в область широкого интереса. Публика свисала со стен гроздьями. Между тем через некоторое время после того знаменательного события деканство Алексея Любимова (с 1997 года он возглавлял в Московской консерватории созданный им факультет исторического и современного исполнительства) прекратилось. Некоторые связывают его уход с организованным Любимовым исполнением пяртовской симфонии, посвященной узникам вообще и Ходорковскому в частности. Сам он высказывается в том духе, что закончился контракт, что наступила усталость от благотворительных занятий педагогикой и что просто дело в том, что ничто не вечно.

Но если второй концерт любимовской серии из музыки Кейджа и Мартынова, состоявшийся в середине зимы, напряженно, настойчиво, иронично и многословно подтверждал этот тезис, то музыка третьего вечера опровергала его, играя в вечность со всей возможной и даже невозможной прямотой и искренностью.

Автор абонементного проекта «Выйти за пределы, прикоснуться к реальности» в этот раз объединил в одной программе музыку пианиста и композитора, экс-артдиректора знаменитого московского фестиваля новой музыки «Альтернатива» Антона Батагова и легендарного «тишайшего» и «длиннейшего» нью-йоркского минималиста Мортона Фелдмана, оказавшихся в высшей степени органичной парой.

В трехчасовой программе звучало всего два сочинения (оба -- российские премьеры). Одно -- чуть меньше часа, другое -- на полтора часа. Сначала -- батаговские «Четыре попытки услышать пустоту» (1999/2009) из цикла «Колесо учения». Строгий, долгий, хрустально ясный и по-своему даже нежный перечень бескомпромиссно устроенных внутри себя проб с эпиграфом из Падмасамбхавы. Безупречная акустическая форма духовной практики, которая каким-то загадочным образом приобретает притягательную художественную форму -- насквозь прозрачную, но в то же время с хорошо слышной, однако неуловимой родословной. С расплавленным и заново тщательно собираемым временем (в чем преуспели исполнители -- сам Любимов, Марина Катаржнова, Татьяна Федякова, Павел Сербин, Дмитрий Власик).

Для этой пары композиторов указание на длительность сочинения существенно. В обоих случаях работа со временем принципиальна и устроена схожим образом. Время словно разбирается на части или плавится, изначально представляясь важной координатой существования вообще и слушательского восприятия в частности, коему в таком разрезе приходится сильно трудиться, если не страдать, преодолевая собственные стереотипы и ограничения.

Фелдман даже прямо указывает на то, что самое важное происходит за пределами 40 минут. Поэтому его музыкально-визионерские практики бывают гигантской длительности, но «неиграбельны» в концерте не только по этой, в общем, формальной причине. Так же как и всех героев любимовской серии, включая Батагова, чья музыка звучит очень редко (чему способствует сам автор), Фелдмана просто нереально трудно играть.

Но исполнение фелдмановской Crippled Symmetry 1983 года («Сбитой симметрии», или «хромающей») оказалось едва ли не гениальным. По существу, это стало событием гораздо более значимым, чем нашумевшая пяртовская премьера. Иван Бушуев (флейты), Наталья Черкасова (фортепиано, челеста) и Дмитрий Власик (вибрафон, колокольчики) играли так, как в последние лет десять никто такую музыку не играл. И до этого умели считанные единицы. (Одна из единиц как раз Батагов, отказавшийся в 1997 году от концертных выступлений. Впрочем, интересующимся сообщаем, что вот буквально 21 февраля Батагов будет играть на рояле в Новосибирске.) Медленные, но не расслабленные, предельно сконцентрированные, бережно проведенные сквозь звонкие паузы структурно-тембровые трансформации собирали время, пространство и мысли в небывалую какую-то форму, напряженную и спокойную, статичную и непреодолимо текучую одновременно. В которой событием становились не только звуки и всякое их отсутствие, но еще стопроцентное существование в ней музыкантов (и слушателей в качестве соучастников или хотя бы попутчиков). Событием становилась история без истории, про слушание и слышание.

Еще тут есть история о том, что за последние десять лет, когда мода на минимализм прошла и целые острова художественных практик затонули в бурных водах концертного бума, сформировалось (не без большого участия Любимова) новое поколение музыкантов, способных слушать и слышать.

Финал истории -- в последнем концерте цикла, где будут играть российскую пару Павла Карманова и Сергея Загния, в своем роде антиподов (по степени открытости публике), но во многом близких и родственных друг другу авторов.