27 мая 1987 года девятнадцатилетний очкастый германский юноша за штурвалом легкомоторного самолета Cessna-172B без труда пересек воздушную границу Советского Союза с Финляндией, также без помех долетел до его столицы и приземлился в самом центре Москвы. После этого Красную площадь некоторое время называли «Шереметьево-3». В то время был очень популярен анекдот: у фонтана возле Большого театра поставят милицейский пост -- на случай, если там всплывет американская субмарина. А если серьезно, полет Руста был символом начала конца могучего в военном отношении государства под названием СССР.

Мало кто сегодня помнит, но полгода спустя на советской территории, хотя и далеко от Москвы, тоже приземлялся легкий самолетик и тоже из Финляндии. Пилот ступил на советскую землю, оставил букет цветов и записку со словами восхищения «перестройкой» тогдашнему лидеру государства Михаилу Горбачеву. Еще меньше, видимо, современных российских граждан помнит из истории, что и в 1940 году германский пилот без помех долетел до Центральной России. Этот случай, как и история с Рустом, послужил поводом для армейского погрома -- снятия с должностей высоких военачальников. Для некоторых все кончилось расстрелом. Так что невинные воздушные путешествия, никуда тут не денешься, стали прологом событий трагических, в которых само существование огромной страны вызывало сомнения.

Сегодня известно, что полет Матиаса Руста готовился довольно продолжительное время, и мощные тогда разведывательные службы -- СВР и ГРУ -- должны были эту подготовку выявить. Но, увы, не выявили. Причем претензий к этим ведомствам советское руководство не предъявляло -- только к армейским. По армии прошлись в полной мере -- еще до какого-либо расследования Михаил Горбачев отстранил от должности министра обороны маршала Сергея Соколова, главкома ПВО маршала авиации Александра Колдунова, генералов и офицеров помельче. Двое -- дежурный генерал центрального командного пункта войск ПВО и оперативный дежурный Московского округа ПВО -- отсидели свое в колонии. Некоторые историки даже сопоставляют эти события с чисткой вооруженных сил, учиненной Сталиным в 1937 году.

Особенно трагично воспринял свою отставку главком войск ПВО Александр Колдунов, дважды Герой Советского Союза, сбивший в войну 46 самолетов противника. Он тяжело заболел, у него с коротким промежутком времени ампутировали обе ноги, и маршал скончался в душевных и физических муках. Мой давний хороший знакомый, бывший командующий зенитными ракетными войсками ПВО СССР Расим Акчурин (к слову, брат известного кардиохирурга) рассказывал мне: «Акция была вовсе не безобидной, а спланированной, чтобы обезглавить нашу армию».

Между тем хулиганский полет мог быть пресечен на любом из его этапов -- военной силы у СССР было немерено. Самолетик Cessna наблюдали еще над Суоми при подходе к границе Союза. Сразу после залета со стороны Финского залива с аэродрома Тапа в Эстонии был поднят истребитель-перехватчик МиГ-23П. Радиотехническими подразделениями он был надежно наведен на нарушителя, опознал Cessnа визуально и, снизив скорость до минимума, некоторое время сопровождал цель, удерживая ее «в захвате» своего бортового прицела. Летчик буквально выпрашивал разрешение на открытие огня или пуск ракеты, но так его и не получил. Затем в воздух поднимались дежурные звенья с аэродромов Хотилово и Бежецк, но приказа сбить Cessnа опять не было.

На перехват можно было бы поднять вертолеты армейской авиации Ми-24 -- по маршруту полета нарушителя было несколько точек их базирования. Возможности у хорошо вооруженной винтокрылой машины немалые. Во время ирано-иракской войны Ми-24 сбил истребитель Fantom F-4. Но вертолеты тоже не подняли из-за несогласованности между собой видов и родов войск. «А в Московской зоне ПВО, -- рассказал «Времени новостей» заслуженный военный штурман полковник в отставке Валентин Дудин, -- вполне можно было поднять любой самолет или вертолет -- спасатель, ретранслятор, транзитный борт, которые в безоблачный день сигнальными ракетами или энергичным маневром могли воспрепятствовать полету нарушителя, прижать его к земле».

Даже после приземления на Красной площади все можно было бы представить как сознательный гуманизм, а затем провести показательный суд -- как в свое время над Пауэрсом (американский летчик Фрэнсис Гэри Пауэрс был сбит во время разведывательного полета на самолете U-2 над территорией СССР 1 мая 1960 года, в августе 1960 года был приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к десяти годам лишения свободы с отбыванием первых трех лет в тюрьме, 11 февраля 1962 года в Берлине обменян на советского разведчика Рудольфа Абеля). Но Горбачев, по мнению многих тогдашних военных руководителей страны, сработал по схеме «бей своих». Так ему тогда было нужно, поскольку он боялся армии, способной помешать проведению реформ.

Военные же помнили, как после уничтожения южнокорейского «Боинга» в сентябре 1983 года на Дальнем Востоке тогдашние российские СМИ изобразили войска ПВО как бессердечных убийц невинных людей. Дежурные смены пунктов ПВО стали увязать в многочисленных согласованиях и перезапросах. Основной документ «с двумя нолями», то есть совершенно секретный, регламентирующий действия дежурных сил противовоздушной обороны, был доработан в сторону перестраховок и размывания ответственности.

Буквально в то же время американцы зенитной ракетой с авианосца Vincennes сбили над Персидским заливом иранский аэробус, приняв его за иранский штурмовик F-14. Арифметика тут, конечно, неуместна, но людей погибло больше, чем на южнокорейском «Боинге». Ни Генштаб, ни МИД СССР не обратили внимание мировой общественности на то обстоятельство, что наша ПВО в отличие от США если и сбивает иноземные воздушные суда, то над своей территорией, а не за тысячи километров от нее.

Матиас Руст еще раз возвращался в Россию -- в 1996 году он торговал здесь обувью. Его вошедший в историю самолет приобрел состоятельный японский бизнесмен. Синдром Руста, выражающийся в нерешительности, когда она крайне необходима, в боязни принимать ответственность на себя, еще долго довлел над советской, а потом российской армией. Наблюдалось это и в обеих чеченских кампаниях, хотя во второй значительно меньше. Но сегодня люди, долгие годы носящие погоны, знающие жизнь вооруженных сил изнутри, говорят, что синдром Руста практически преодолен. Это заключение они сделали год назад, во время югоосетинских событий.

Решительность, с которой был отдан приказ атаковать Грузию, принудив ее к миру, уверенность, с которой действовали войска, по мнению многих военных экспертов, стали поворотным моментом в истории армии. И это несмотря на огрехи в управлении, вызванные глубокой реорганизацией Генштаба, многие управления которого в тот момент переезжали в другое здание, и отсутствием в районе боевых действий новых образцов вооружения. Не зря же говорят, что главное -- боевой дух. А он у солдата есть лишь тогда, когда он полностью уверен в своем командире -- неважно какого ранга.