Стало уже правилом, что незадолго до каждого очередного Дня Победы появляются новые военные мифы или воспроизводятся старые. Началось это после распада СССР. Например, кто-то пустил слух, что летчик Николай Гастелло не погиб, направив свой горящий самолет во вражескую колонну, а попал в плен. Кто-то умалял подвиг Зои Космодемьянской, говоря: она поджигала избы лояльных к немцам крестьян, чтобы возбудить их ненависть к фашистам. Подвиг героев-панфиловцев объясняли тактическим просчетом командования: оставили горстку бойцов против превосходящего во много раз противника, и тем ничего не оставалось, как выживать.

Каюсь, и сам я некоторым образом оказался причастным к мифотворчеству. Чуть более месяца назад умер маршал авиации Иван Иванович Пстыго. Одно из своих последних интервью, и уж во всяком случае самое полное, он дал при жизни вашему покорному слуге. И в этом интервью среди прочего маршал рассказал о сыне первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева -- Леониде, военном летчике. Якобы во время войны того сбили, он попал в плен и даже служил немцам. Сталин якобы приказал его выкрасть. Партизанская бригада этот приказ выполнила, доставила "предателя" в мешке. Узнав о смертном приговоре сыну, Никита Сергеевич валялся в ногах у Сталина, но тот был непреклонен.

Какие бы сомнения мной ни владели, но рассказ маршала, дважды Героя, заслуженного летчика, написавшего 17 книг, я не нашел возможным подвергнуть сомнению. После публикации интервью мне позвонил довольно известный в военных кругах историк Александр Колесник и сказал, что располагает убедительными документами в пользу полной невиновности Леонида Хрущева. Обещал эти документы мне представить, но потом пропал. И мне оставалось считать мифом уже рассказ историка. Но с тех пор сомнения относительно достоверности истории, рассказанной маршалом, меня не покидали. Хотя усилий по поиску свидетельств, подтверждающих или опровергающих версию Ивана Пстыго, я тоже не предпринимал.

И вот недавно представился случай проверить достоверность той давней истории. Я задал давно мучивший меня вопрос человеку, несомненно, знающему, через руки которого прошло и проходит сейчас великое множество документов Великой Отечественной войны. Речь о начальнике управления Министерства обороны по увековечению памяти погибших при защите Отечества генерал-майоре Александре Кирилине. Его рассказ привожу почти без изменений.

«Я не имею никаких архивных достоверных данных о судьбе сына Хрущева, -- сказал Александр Валентинович. -- При всем уважении к Ивану Ивановичу Пстыго он в конце войны был командиром штурмового авиационного полка, то есть не той фигурой, что могла бы знать, валялся Хрущев в ногах у Сталина или нет. Но одно я знаю достоверно: когда Хрущев стал первым лицом государства, он поставил всех на уши, чтобы найти самолет, на котором был сбит его сын.

Если бы он «валялся в ногах у Сталина», то чего ради так рыть землю, найти более двух десятков самолетов, сбитых приблизительно в этом месте в то время? Найденные останки летчиков исследовали, чтобы идентифицировать их, обращались к иностранным специалистам. Ну для чего все это, если известно, что он в плену? Для чего Сталин награждал посмертно сына Хрущева орденом Отечественной войны I степени, если тот попал в плен?»

«Да, Леонид Хрущев был не очень дисциплинированным человеком -- это известный факт, -- продолжал генерал. -- Но он был храбрый парень, в 1941 году получил орден Красного Знамени, летая на бомбардировщике. А летали тогда со скоростью 220 км в час -- по сути, самолет был мишенью. После Леонид переучился на истребителя.

И потом, представьте себе эту операцию по похищению пленного советского летчика у немцев. Такого рода событие не осталось бы в секрете. Где-нибудь оно обязательно всплыло бы. Например, в немецких архивах. Операции такого рода в истории разведок можно перечислить по пальцам. Скорцени выкрал Муссолини потому, что дуче охраняла кучка деморализованных итальянских солдат. Но чтобы у немцев из какого-то специального учреждения выкрасть человека! Германия была очень серьезной военной машиной.

У меня дядя был диверсантом во время войны. И вот когда он в четвертый раз вернулся из-за линии фронта, его больше туда не посылали, а всю оставшуюся войну проверяли, как это он оттуда вернулся. Я считаю, что история с предательством Леонида Хрущева -- легенда».

Сам же я при этом подумал: действительно, почему Сталин не выкрал таким же образом своего сына Якова? А генерал Кирилин продолжал размышлять. По его словам, некоторые исследователи, желающие получить сиюминутный эффект, не обращаются туда, где они могли бы получить достоверную информацию: ни в управление по увековечению памяти, ни в Институт военной истории, ни в архивы.

Наряду с героями сомнительными жили и живут герои настоящие, о жизни которых ничего не надо выдумывать -- их история занимательнее всякой выдумки, в то же время это реальные люди и реальные биографии, подтвержденные самыми твердыми и неоспоримыми документами. Об одном из таких людей и рассказал генерал Кирилин. Это Иосиф Абрамович Рапопорт. Его трижды во время войны представляли к званию Героя Советского Союза, но так и не дали Золотую Звезду. «У меня волосы дыбом вставали, когда я читал документы на этого человека, -- восхищенно говорит Кирилин. -- Что он творил!»

После встречи с генералом я заглянул в Интернет. Об Иосифе Рапопорте, советском генетике, написано немало. В 27 лет защитил кандидатскую, а через два года у него была готова докторская. 27 июня 1941 года он должен был ее защищать, а 23 июня ушел защищать Родину. Но интернетовские материалы затрагивают в основном научную сторону жизни этого человека, военная же биография его прописана гораздо слабее. Поэтому, думаю, есть резон восполнить ее, опираясь на рассказ начальника управления Министерства обороны по увековечению памяти.

«Я не раз читал представления к званию Героя Советского Союза, -- рассказывал Кирилин. -- У многих и одного эпизода хватало, чтобы это звание получить. Иногда человека представляли к ордену, а давали Героя. Как одному комбригу, который сделал примерно то же. У Рапопорта же таких эпизодов в течение недели -- пять! Плюс тяжелейшее ранение и возврат в строй через три недели -- сбежал из госпиталя».

За годы войны Иосиф Рапопорт был трижды тяжело ранен. Под Балатоном 25 декабря 1944 года снайпер прострелил ему голову, офицер потерял левый глаз (на всех послевоенных снимках наш герой с повязкой). Но поля боя комбат не оставил. В медсанбате всеми словами изругал командира батальона и не позволил, чтобы медики освободили ему, капитану и орденоносцу, место, скинув с койки рядового солдата.

Под Балатоном его батальон в течение недели ежедневно отражал атаки немцев, поддерживаемых десятками танков. Каждый день батальон проводил по 5--11 контратак, уничтожая по пять-семь танков. Комбат по собственной инициативе захватил заминированный мост между каналом и озером Балатон. Сам на головной машине проскочил на этот мост. В итоге перебили охрану и не дали взорвать мост. Это в значительной степени содействовало успеху наступления войск на Секешфехервар.

В 1945 году во главе передового отряда 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии Рапопорт со своим батальоном оторвался на 83 км от основных сил, прошел сквозь 100-тысячную группировку войск противника, захватил при этом несколько населенных пунктов, взял несколько тысяч пленных, 60 единиц бронетехники, соединился с американцами в Австрии.

Американцы его тут же наградили орденом Легиона Чести, наши представили в очередной раз к званию Героя, но дали орден Отечественной войны I степени. «Причина в «пятом пункте»?» - спросил я. «Трудно сказать, этого в документах не прочтешь, -- размышлял генерал Кирилин. -- Я подозреваю, дело в том, что он был очень ершистый человек».

Во время боев на Днепре он назвал трусом командира дивизии. Сам Рапопорт командовал тогда передовым отрядом, который обеспечивал 62-ю дивизию при захвате плацдарма. А когда плацдарм расширили, две дивизии немцев -- «Райх» и «Гросдойчланд» -- ударили по нему. Комдив собрал штаб дивизии и маханул обратно на тот берег. А капитан Рапопорт, исполняющий обязанности командира полка, вместе с другими командирами полков трое суток отражали атаки элитных немецких дивизий.

Когда в затишье появился комдив, капитан прилюдно сказал ему: "Вы мерзавец и трус". 32 человека, включая комдива, получили звание Героя за плацдарм, а Рапопорт опять нет. Есть в архиве справка о том, что он представлялся к высокому званию, а потом представление было отозвано. Ему говорили: пиши наверх, ведь 30 человек твоего передового отряда получили Героев. А он неожиданно: комдив был прав, я не имел права прилюдно подрывать его авторитет, как он дивизией после этого будет командовать.

На послевоенных встречах комдив несколько раз пытался помириться с Рапопортом, но тот ни разу не подал ему руки, просто не разговаривал.

Всплыла еще одна история. Уже после окончания боевых действий в мае 45-го был наш герой оперативным дежурным. Пьяный адъютант командира корпуса резерва верховного главного командования капитан на «опель-адмирале» сбил нашего же лейтенанта. Рапопорт приказал засунуть пьяного в каталажку, составил рапорт в прокуратуру. Комкор подсуетился, и представили это дело так, будто оперативный дежурный сорвал выполнение важного задания, арестовав капитана-порученца. И хотя «опель-адмирал» был полон водки, прошли примерно сутки, капитан протрезвел, ничего не докажешь. Уголовное дело возбудили против Рапопорта. И решили к званию Героя не представлять, дали орден. Хорошо еще, уголовное дело закрыли.

Это невероятно, но комбат и науку в то военное время не бросил. В 1943 году после госпиталя его направили в Академию им. Фрунзе на шестимесячные курсы. И на этих курсах обучаясь, умудрился он защитить в МГУ докторскую диссертацию. «Можно ли себе такое представить по тому времени, -- восхищается Кирилин, -- доктор биологических наук и командир стрелкового батальона всю войну. Многие в его положении находили возможность остаться в тылу -- он вообще имел броню. Какое воспитание надо было иметь!»

Настоящим коммунистом товарищ Рапопорт так и остался. В 1948 году на сессии ВАСХНИЛ он единственный выступил против Трофима Денисовича Лысенко с острой мотивированной критикой, за что тут же был исключен из партии, выкинут из науки на целых девять лет в Среднюю Азию, в геологическую партию. В этой партии разработал способ определения нефтеносных пластов, которым до сих пор пользуются геологи. Был представлен к степени кандидата геологических наук -- без защиты. Но как только выяснилось, что это «тот самый» Рапопорт, его и оттуда выгнали.

В 1957-м бывший комбат вернулся в науку, получил два ордена Трудового Красного Знамени, звание Героя Социалистического Труда, стал членом-корреспондентом РАН, лауреатом Ленинской премии. Когда он получил эту премию, принес деньги в лабораторию и поделил поровну между младшими научными сотрудниками и докторами наук.

Выдвигали Иосифа Рапопорта и на Нобелевскую премию. В отделе науки ЦК партии сказали: мы прочитали предложение Нобелевского комитета, согласны, вы крупный ученый, но вот небольшое недоразумение -- оказывается, вы исключены из партии. Однако, сказали мудрецы из ЦК, мы проверили ваше партийное дело, вы правы -- Лысенко был негодяй, поэтому пишите заявление о вступлении в партию.

Другой бы сделал это с облегчением и радостью. А наш герой спросил начальство из ЦК: так кто был прав, я или Лысенко? Вы, конечно, был ответ. Так почему же я должен писать заявление? Вы должны извиниться передо мной за несправедливость и вручить мне партбилет без всяких заявлений и потери стажа, с тем же номером, если хотите.

На том история с Нобелевской премией закончилась. Недавно, рассказал генерал Кирилин, ряд академиков обратился в инстанции за восстановлением справедливости -- надо бы присвоить Рапопорту звание Героя. Теперь уже России. В ответ услышали: так он же на все представления получил награды -- ну не Героя, зато орден Красного Знамени, потом Суворова III степени, Отечественной войны I степени...

Генерал собирается снять об Иосифе Рапопорте фильм, уже связался с его родственниками. Получены некоторые документы, на них подписи генералов армии Георгия Захарова и Федора Толбухина.

Кирилин считает, что такие, как Рапопорт, по жизни были героями. Они проявляли не какое-то спонтанное мужество, «когда адреналин ударил в мозг», а и с пробитой головой продолжали командовать боем. Это жизненная позиция.

А недавно, изучая документы современной войны -- конфликта в Южной Осетии, генерал Кирилин столкнулся с другой жизненной позицией. Как известно, в том конфликте пропавшим без вести числится лишь один российский военнослужащий -- сбитый летчик. Писала российская пресса и про рядового. «Но тут история особая -- пляска на костях», -- пояснил генерал. Рядовой погиб. Но он был прописан в Москве один в муниципальной, не приватизированной двухкомнатной квартире. Как только он будет признан мертвым, квартира «уходит» государству. Родственники всполошились, попросили: признайте его без вести пропавшим...