Второй премьерный вечер «Цеха» оказался весьма удачным. Наметилась некая логика в размещении спектаклей в программе: если начинался цикл в позапрошлые выходные новым спектаклем ветерана российского современного танца Александра Пепеляева, то продолжился он сочинением Анны Абалихиной, которую можно отнести к «среднему поколению» contemporary (пять лет работы в Москве), и первым опусом свежесозданной группы «МЕРА».

Выпускница Роттердамской академии танца Анна Абалихина обратила на себя внимание первым же спектаклем, что они сделали вдвоем с Диной Хусейн: «Мухи» попали в 2006 году в шорт-лист «Золотой маски». Потом был еще один совместный проект, и затем девушки разошлись -- каждая пошла своим путем. Абалихина увлеклась компьютерными технологиями, ей стало интересно превращать свое образцово выученное тело танцовщицы в часть перфоманса, в смиренную часть механизма. В этом представлении (премьера носит название Out/In) хореограф и исполнитель (Абалихина), художник (Никита Цымбал) и программист (Сергей Комаров) равноправны. Вот как процесс описывается в программке: «Фиксируя движения перфомера, художник получает информацию и в реальном времени преобразует танец в графическое изображение, композитор интегрирует звук, дополняя визуальный ряд». На сцене же совершенно завораживающее зрелище.

В ярко высвеченном белом квадрате сцены тонкой тенью обозначена диагональ. По этой диагонали из правого дальнего угла в левый ближний передвигается девушка в белом костюме. Ползет? Нет, это слово невозможно применить -- перетекает. Тело, в котором, кажется, напрочь отсутствуют кости, покачивается улиткой, нависает над поверхностью упругой волной, вновь простирается по полу. Конечно, все зрители способны разглядеть две руки, две ноги, аккуратно подстриженную шевелюру, но возникающая на сцене форма не имеет ничего общего с человеческим телом. Видения Соляриса? Ожившие скульптуры Генри Мура? Как она это делает -- создает ощущение чуждости человеческой пластике, инопланетного существа, не агрессивного, но пугающего самой своей странностью? Преодолев диагональ, Абалихина деловито встает и спокойным шагом идет в другой угол -- и там вновь превращается в иноземное создание, на сей раз будто пойманное в сеть и вытаскиваемое на берег за вытянутую над головой руку.

Потом становится более заметна работа соавторов танцовщицы (до того только черная диагональка тени все время дрожала на ней, эдакое обозначение готовности к установке мишени на этой гостье издалека -- вот подведут еще одну диагональку, и получится отличный прицел). На сцене теснят друг друга белое сияние и чернота, и героиня все время оказывается на границе света и тьмы (на терминаторе -- как вообще-то называется такая граница в астрономии, но сейчас слово, конечно, вызывает иные ассоциации). Не страх перед темной волной и не призыв ее, но равноправная принадлежность, темнота накатывает и отступает, девушка в ней своя, не боится и укутывается в нее. Затем свет начинает собираться и клубиться вокруг танцовщицы -- пульсировать при каждом ее движении, отзываться, играть с каждым жестом. И понимаешь, что было бы страшно любопытно увидеть в трактовке Абалихиной и ее сотрудников, например, Скрябина, «Поэму экстаза», потому что в масштабе темы она с композитором вполне может совпасть. (Для этой работы использована музыка московской группы The: Het).

Второй спектакль вечера к событиям сезона вряд ли можно отнести (в отличие от сочинения Абалихиной). Четверо вполне опытных танцовщиков (Александр Андрияшкин, Илья Беленков, Дарья Бузовкина, Ольга Цветкова), объединившись в новом проекте «МЕРА», решили исследовать явление порнографии. Спектакль называется Pron и запомнился детской наивностью, честной старательностью и недурным чувством юмора, свойственным господам артистам.

Две девушки и два молодых человека (трое из артистов одеты так, словно идут на лекции в институт, и лишь у одной из танцовщиц вызывающие кружевные колготки) позируют в мизансценах, знакомых тем, кто хоть раз запускал на просмотр порнофильм. Смех возникает из-за абсолютной деловитости актеров, составляющих замысловатые трио и квартеты, совершенной их отрешенности (в «Рабочем и колхознице» и то побольше эротики) и периодически возникающей фонограммы соответствующих пленок (тяжелое дыхание, всхлипы, стоны и т.п.). Через некоторое время уморительное позирование переходит в прямую агрессию -- трое артистов бьют бейсбольными битами четвертую. Эти биты на протяжении всего спектакля обозначали сами понимаете что, и теперь скрытая агрессия продажного секса переходит в открытую фазу. Звучащие ближе к финалу декларации «каждое тело уникально» вызывают какое-то умиляющее сочувствие к авторам проекта: а что, это кто-то еще обсуждает? Ах, ну им же всем чуть за двадцать -- каждое поколение должно само для себя выяснять вечные истины. И даже максималистский призыв в программке «Если вам НЕ понравилось -- пожалуйста, не аплодируйте» способен вызвать только ностальгические чувства.

Закончится майская серия премьер «Цеха» в «Актовом зале» в грядущие выходные. Нас ждут новые спектакли Альберта Альберта, Тараса Бурнашева, Татьяны Гордеевой и Александры Конниковой.