Новым лауреатом премии «Русский Букер» стала Елена Чижова (на снимке), автор романа «Время женщин» («Звезда», №3). Результат неожиданный, но не слишком: после того как Леонид Юзефович («Журавли и карлики») и Александр Терехов («Каменный мост») были осчастливлены призами от «Большой книги» (см. «Время новостей» от 30 ноября), вероятность победы четырех остальных букеровских соискателей сильно возросла.

Сочинения Чижовой уже попадали в букеровские шорт-листы, но едва ли «ветеранство» хоть как-то повлияло на решение судейской коллегии. Жюри меняется ежегодно, а историю премии помнят отдельные литературные обозреватели (да и те все более смутно), но никак не писатели, критики и мастера иных искусств, призванные раздавать букеровские лавры. Но если даже председатель жюри поэт Сергей Гандлевский и его коллеги прозаики Майя Кучерская и Алексей Варламов, критик Павел Басинский и артист Владимир Рецептор держали в памяти былые достижения Чижовой, это ее делу не помешало бы и не помогло. Потому что роман «Время женщин» придуман и построен иначе (по-моему, существенно лучше), чем прежние работы питерской писательницы.

Время, которое у Чижовой стало «женским», -- рубеж 50--60-х годов прошлого века. В 1956-м («Карнавальная ночь» в кинотеатрах, советские танки в Будапеште) героиня романа, деревенская молодка, вкалывающая на ленинградском заводе, с первой (и последней) ночи понесла от случайного симпатичного знакомца (как понимает читатель, из прикормленных интеллигентов) и родила девочку, которой дала красивое имя Сюзанна. Растили нежданно-негаданно явившееся на свет дитя три соседки по коммуналке, три одиноких старухи, три бабушки: Гликерия, Евдокия и Ариадна. Они ее тайно окрестили (Сюзанна стала Софьей), утешали ее сказками (кто -- рассказывая русские, кто -- читая заморские, да иные и по-французски), холили, лелеяли, кормили, лечили, выводили гулять, отправляли смотреть балет о Спящей красавице -- в общем, обустраивали для девочки, заменившей бабушкам нерожденных либо сгинувших в большевистской мясорубке детей-внуков, истинный рай. В условиях пусть не совсем адских (старухи, пережившие Гражданскую войну, террор 30-х и блокаду, помнят, что такое настоящее зло и настоящие беды), но куда как далеких от человеческой нормы. Ну а одинокая мать приносила в дом заводской заработок и вовсю пахала на своих благодетельниц. Ради чудесной девочки, что все понимала, но до семи лет ни слова не говорила. А когда выросла, стала авангардной (и, похоже, успешной) художницей.

Коммунальный быт, месткомовское одурелое хамство, маленькие радости оттаивающего времени (телевизор!) и привычное бедование (безденежье, безлюбье, губительная для женщины работа) прописаны с надлежащим тщанием. Правдоподобно нарисованы потребные для движения сюжета персонажи: работяга Николай, неудачно пытавшийся устроить себе личное счастье с матерью Сюзанны-Софьи, и доктор Соломон Захарович, тщетно пленявший одну из будущих старух, когда та старухой еще не была. Сюжет кажется несколько надуманным (коли не сказать -- вычурным), но все же не примитивным. Литературной игры с претензией на «глубину» многовато (сны, сплетающиеся с причудливо трансформированными воспоминаниями; отражение сказочных сюжетов в судьбе чудесного младенца; символика -- мне не слишком понятная -- немоты будущей художницы), но безвкусной ее не назовешь. Стилизация фольклорного говорка, в общем, выдержана. Иные вставные новеллы (экскурсы в прошлое трех несхожих старух) просто удачны. Укорять автора за перебор сентиментального надрыва я не рискну -- Чижова любит своих героинь, а жизнь их прототипов была так страшна и черна, что без слез о ней рассказывать трудно. Словом, выбор жюри можно счесть оправданным. Престижной наградой отмечено грамотное, не без изящества (иногда на грани кокетства) организованное, надиктованное добрыми чувствами повествование. В 18-летней истории русской букеровской премии, несомненно, бывали случаи гораздо более печальные.

Да, никаким торжеством справедливости здесь и не пахнет -- конечно, второго своего Букера должен был получить в этом году Владимир Маканин, чей «Асан» интеллигентнейшее (выучившее неписаные законы либо инстинктивно им следующее) жюри и в шорт-лист не внесло. Нет и открытия нового имени -- так случилось бы, получи премию Елена Катишонок за сагу «Жили-были старик со старухой...». (Там тоже есть и сопряжение домашней хроники с большой и свирепой историей, и фольклорные интонации, и литературные, прежде всего пушкинские, реминисценции, и «фламандская» пестрота, и незабвенные тени «мирного времени». Только все это сделано тоньше, пластичнее, музыкальнее и сущностно точнее. «Мало ли читали мы семейных историй!» -- заметил в приватном разговоре со мной именитый коллега, славный своей элегантной «наоборотностью», парадоксальностью суждений и страстью открывать и двигать «молодых» и «обездоленных». Да, немало. Но роман Катишонок не вызывает того привкуса «вторичности», что обычен при чтении книг такого рода. И присущ даже лучшим страницам «Времени женщин».) Нет и поддержки сравнительно молодого, не в меру заласканного художника, который сделал реальный новый шаг, показав тем самым, что его заботит не «статус» (уже обретенный), а постижение действительности -- так было бы, награди судьи Романа Сенчина за «Елтышевых», вещь сумрачную и тяжелую, но свидетельски мощную, сосредоточенную на невыдуманных проблемах, заставляющую думать. Ну а при удвоении лавров Юзефовича или Терехова шуму, крику, патетичных тостов, брани, язвительных острот, конспирологических толков и подсчетов чужих денег хватило бы дней на пять. Или даже на десять.

В каждом из исчисленных альтернативных вариантов сигнал, посланный жюри читательскому сообществу, прозвучал бы отчетливее. Не сбылось. Но Елена Чижова в том не виновата -- ее можно поздравить.

Как и лауреатов других премий, чьи имена по традиции были оглашены на ярмарке non/fiction. Почтенную, давно перешагнувшую из андеграунда в истеблишмент инновационно-авангардную (пол-литрово-яблочно-рублевую) премию Андрея Белого на сей раз получили поэт Николай Кононов (даже странно, что раньше не снискал; вроде как давно в классиках ходит), прозаик Анатолий Барзах, исследователь французского постструктурализма Наталья Автономова, переводчик Александр Черноглазов (перелагает он Лакана) и критик Александр Уланов. (Последнюю награду -- номинация «Критика и литературные проекты» -- присуждают отцы-основатели премии Андрея Белого Борис Иванов и Борис Останин.) Французское посольство отметило премиями имени Ваксмахера Валерия Кислова (за перевод книги Жака Перека) и Веру Мильчину (перевод изящных газетных статей некогда славной, потом напрочь забытой, а недавно вновь открытой Дельфины де Жирарден), премией Леруа-Бойе -- Владимира Малова за ученый труд «Парламентская фронда», а дипломом программы «Пушкин» -- издательство «Ладомир», познакомившее отечественную публику с множеством продуктов «острого галльского смысла», от первого тома «Мемуаров» Сен-Симона до «Мемуаров дьявола» Фредерика Сулье.

Премиальный марафон перерывов не знает: в середине января объявят лучшего рассказчика минувшего года (премия Юрия Казакова), потом -- автора лучшей повести (премия Ивана Петровича Белкина), потом еще что-нибудь проклюнется. Чего-чего, а литературных наград у нас в изобилии. Но почему-то все равно не хватает на всех.