Карачаево-Черкесия наконец обзавелась полным комплектом представителей в Совете Федерации: республиканский парламент большинством голосов утвердил кандидатуру собственного спикера Зураба Докшокова, который теперь и станет представлять законодателей региона в сенате. Это решение поставило точку в противостоянии парламента республики и ее президента. С июня 2009 года президент КЧР Борис Эбзеев при поддержке федерального руководства партии «Единая Россия» трижды вносил на рассмотрение Народного собрания кандидатуру Вячеслава Дерева и трижды получал отказ. Теперь, предложив сенатское кресло спикеру заксобрания Зурабу Докшокову, президент республики согласился на компромисс. Который, впрочем, показал, что даже поддержка партии власти не всегда означает для того, кого поддерживают, неизбежный политический успех.

До сих пор у КЧР был только один сенатор -- Ратмир Айбазов. До июня этого года он представлял как раз законодательную власть, а затем стал представлять исполнительную. В кресле сенатора от исполнительной власти КЧР он сменил Олега Шурдумова. Г-н Айбазов -- этнический карачаевец (как и президент Эбзеев, и самая большая по численности этническая община республики). Поскольку г-н Шурдумов, полномочия которого были прекращены, являлся этническим черкесом, предполагалось, что представительство черкесов в Совете Федерации будет незамедлительно восстановлено.

Президент Эбзеев предложил кандидатуру Вячеслава Дерева -- брата умершего несколько лет назад Станислава Дерева, известнейшего черкесского предпринимателя и политика. Но депутаты категорически отказались, объясняя это тем, что его семья принимала активное участие в политических событиях 1999 года, когда выборы президента республики едва не переросли в крупномасштабный конфликт. Черкес Станислав Дерев тогда как раз оспаривал победу у карачаевца Владимира Семенова, который в итоге и стал главой региона.

Несмотря на проигрыш, Станислав Дерев сохранял огромное влияние, в частности способствовал приходу к власти в 2003 году следующего президента -- также этнического карачаевца Мустафы Батдыева. Во время выборов и в первые месяцы правления альянс с небольшой (около 10% населения), но влиятельной общиной черкесов был бесспорным преимуществом г-на Батдыева. Однако после событий 2004 года, когда в результате попытки тогдашнего зятя президента Алия Каитова вмешаться в передел акций крупного химзавода было убито семь молодых карачаевцев, Батдыев и Дерев, похоже, потеряли интерес друг к другу. Станислав Дерев, который представлял исполнительную власть КЧР в СФ, вскоре покинул эту должность.

Внося кандидатуру его брата на рассмотрение регионального парламента, президент Эбзеев, который сам лишь летом 2008 года сменил Мустафу Батдыева, сделал широкий жест в адрес черкесской элиты. Но парламент этого жеста не поддержал, хотя депутаты и признавали, что пустующее кресло в Совете Федерации должен занять именно черкес. Вместо Вячеслава Дерева они сначала собирались поддержать Али Махова, но федеральная «Единая Россия» эту кандидатуру не одобрила и продолжала поддерживать г-на Дерева. Наконец спустя пять месяцев с начала скандала компромисс найден. Ситуация, кажется, устраивает всех, в том числе и президента Эбзеева, который в итоге со словами признательности отправляет председателя строптивого парламента в Москву.

В современной России нечасто случается, чтобы глава региона отступал перед собственными парламентариями, однако уже сама развязка истории с сенатором -- плюс президенту КЧР. Напомним, бывший судья Конституционного суда Борис Эбзеев наряду с новым президентом Ингушетии Юнус-Беком Евкуровым стал в 2008 году воплощением северокавказской кадровой политики Дмитрия Медведева, остальные «горные» президенты вступали в должность еще при Владимире Путине. Затянувшаяся история с сенатской вакансией ставила назначенца главы государства в неловкое положение. Дело в том, что основной проблемой его предшественника Мустафы Батдыева было не столько резонансное убийство 2004 года, за которое оказался осужден его зять с сообщниками, сколько раскол карачаевской элиты и возникновение мощной оппозиции, которая все время батдыевского президентства контролировала судебную власть региона, мэрию его столицы и значительную часть законодательного собрания, что приводило к параличу государственного управления. Троекратный отказ парламента утвердить кандидатуру, внесенную президентом, заставлял задуматься о том, что со сменой главы региона политический кризис так и не прекратился.

Столь удачно завершившаяся история с сенатской вакансией и правда стала отражением определенных политических процессов в республике. Во-первых, в ее парламенте, избранном 1 марта 2009 года, «Единая Россия» получила удивительно низкий по нынешним временам процент мандатов -- из 73 кресел она заняла 29 по партийным спискам и еще 18 по одномандатным округам. Это явно много, чтобы считать, что президент Эбзеев, объявивший главным приоритетом кадровой политики квалификацию вместо клановых связей или этнической принадлежности, позволил провести выборы абсолютно свободно, на паритетных началах. Но явно мало, чтобы считать, что президент КЧР, подобно многим своим коллегам, в состоянии заранее написать полный список желательных депутатов и превратить выборы в простую машину для фиксации этого списка. Во-вторых, в новом парламенте КЧР оказалось довольно много депутатов, которые работали и в прежнем созыве. И некоторые из них, по всей видимости, выражают интересы кругов, находившихся у власти до утверждения Бориса Эбзеева. Парадоксальным образом часть прежней элиты КЧР, которая испытывала очевидные трудности с управлением, находясь у власти, теперь сохраняет значительное влияние на происходящее в регионе.

Пока г-н Докшоков обживается в новом кабинете в Москве, его обязанности, видимо, будет выполнять вице-спикер Руслан Хабов. Это этнический карачаевец. Если исходить из сложившейся традиции этнического представительства в этой «двусоставной» республике, возглавлять законодательную власть полагается черкесу. Впрочем, президент республики уже не раз подчеркивал, что этническая принадлежность не главное, главное -- способность эффективно работать. Не очень ясно, правда, разделяют ли такой подход сами этнические общины.