Временные границы гражданской войны почти всегда условны. Хотя бы потому, что никто ее, как правило, не объявляет, никто и не подписывает капитуляцию. Боевые действия заканчиваются, а ожесточение остается, и порой на многие десятилетия. В этой ситуации победители обычно избирают один из двух путей -- отмщения или примирения. Большевики пошли по первому пути, а вот США и Испания предпочли второй.

Гражданская война в США разразилась в 1861 году после того, как одиннадцать южных рабовладельческих штатов вышли из состава страны и образовали конфедерацию. Война продолжалась четыре года и закончилась победой северян.

Некоторые детали трагической картины гражданской войны в США россиянину могут показаться весьма странными. Например, что во время окопной войны солдаты противоборствующих армий по утрам нередко здоровались друг с другом, обменивались табаком, а порой предупреждали друг друга о скором открытии огня. Так что даже во время войны пропасть между гражданами страны была не так велика.

Федеральное правительство со своей стороны много сделало, чтобы эту пропасть не увеличивать. Президент Линкольн запрещал северянам начинать боевые действия до того, как южане откроют огонь сами. А в 1863 году он признал полномочия органов власти тех мятежных штатов, где по крайней мере 10% населения признают конституцию США.

Политику примирения с белым населением Юга продолжил Эндрю Джонсон, ставший главой государства после убийства Линкольна. Уже в 1867 году он помиловал более половины деятелей конфедерации, а некоторых из них и вовсе назначил военными губернаторами южных штатов. Несмотря на то что формально южане были лишены прав федеральных граждан, единственным реальным ограничением для них стала, по сути, невозможность занимать посты в федеральных органах власти. Кроме того, Джонсон категорически отказался вмешиваться в конфликт относительно избирательных прав бывших рабов, благодаря чему в большинстве южных штатов был введен ценз грамотности, лишивший этих прав значительное большинство черного населения.

Примиренческая позиция Джонсона вызвала такое недовольство на Севере, что для его импичмента в сенате не хватило всего одного голоса. Однако и преемник Джонсона, герой войны генерал Уиллис Грант, действовал в том же русле. Он смягчил оккупационный режим на Юге страны, фактически позволив Ку-клукс-клану устранить радикальных негритянских лидеров, а в 1876 году и вовсе отозвал оттуда федеральные войска. Один за другим в качестве полноценных субъектов федерации в состав США возвращались южные штаты, а главнокомандующему армией Юга Роберту Ли было посмертно возвращено гражданство.

С 1882 года ветераны Гражданской войны стали проводить совместные встречи, а выросший из них праздник -- День конфедерации -- с 1900 года стал общенациональным.

Благостную картину примирения белых американцев омрачало положение черных жителей страны. Историки неоднократно обращали внимание на то, что желание северян освободить страну от рабства едва ли было связано только с гуманистическими соображениями. Куда большую роль играли экономические мотивы. Соответственно и отношение к черным оставляло желать лучшего. Во время войны Линкольн отказался от проекта переселения негров в Африку. Негры остались в Америке, но уже к середине XIX века именно во многих северных штатах установилась система, распространившаяся после Гражданской войны на юге страны, -- система расовой сегрегации.

Недавние рабы так и не стали полноценными гражданами, будучи лишены из-за различных цензов -- имущественного или образовательного -- избирательных прав. На сторону расистов в 1883 году встал Верховный суд, постановивший, что частные лица в отличие от государства имеют право вводить расовые ограничения, когда это касается их собственности. А еще через некоторое время в юридическую практику США вошла концепция «равных, но раздельных прав», позволившая вводить раздельное для черных и белых пользование различными услугами.

Только в 60-х годах XX века, через сто лет после окончания войны, черные смогли добиться равных с белыми прав по всей стране. Впрочем, градус расового противостояния был многие десятилетия столь высок, что экстремистские организации афроамериканцев и по сей день утверждают, что белые ведут против своих черных сограждан скрытую войну, всячески ограничивая их самореализацию. Многие белые, напротив, обвиняют правительство в том, что для афроамериканцев сделано и так предостаточно, а они в массе своей не желают принимать общие для всех правила игры. Так что слова президента Маккинли, сказанные, кстати, об участниках Гражданской войны, -- «страна одинаково любит всех своих детей», по мнению многих, не вполне отражают нынешнюю реальность.

Более трагическим на первых порах, но в чем-то более успешным в итоге оказался путь к примирению Испании после Гражданской войны 1936--1939 годов. Война началась как мятеж военных против установленной за пять лет до этого республики и ее защитников -- от либералов до социалистов и коммунистов -- и закончилась установлением диктатуры Франсиско Франко.

Действия Франко в отношении противников режима в первые годы его правления кто-то из исследователей назвал «политикой отмщения». У такой характеристики были основания: жертвами террора стали несколько десятков тысяч человек, среди которых многие провинились только тем, что сочувствовали республике. Диктатор называл Гражданскую войну «крестовым походом» и считал, что победил «Анти-Испанию», отказывая своим врагам даже в праве называться испанцами.

Однако такое, почти большевистское, отношение Франко к врагам не помешало ему уже с 1941 года начать амнистию политзаключенных, получивших не более шести лет лишения свободы. Началу примирения способствовал и отказ каудильо вступать во вторую мировую войну: нейтралитет одобряло подавляющее большинство испанцев, включая эмигрантов.

После того как в начале 1945 года находившийся в изгнании наследник престола объявил, что готов признать «демократические институты», правительство Франко опубликовало «Хартию испанцев», даровавшую гражданские и политические права испанцам, лояльным к режиму. На специально устроенном референдуме хартию поддержали 85% участвовавших. В конце того же года в Испанию разрешили вернуться противникам Франко, не участвовавшим в вооруженной борьбе. Среди воспользовавшихся этим правом был, в частности, философ Хосе Ортега-и-Гассет.

Постепенное смягчение режима не означало, однако, его демонтажа: в тюрьмах в середине 40-х годов оставалось, по официальным данным, около 26 тыс. политзаключенных, еще 10 тыс. находились на принудительных работах. Хотя мировое сообщество осуждало репрессии, направленные теперь в основном против участников небольших террористических групп, большинство испанцев относилось к такой политике с пониманием, видя в оппозиционерах банальных уголовников.

Знаменательным событием стало открытие в 1959 году, в двадцатую годовщину победы Франко, «Долины павших». Грандиозный мемориал строили для увековечивания памяти павших в «крестовом походе» националистов, однако открывали уже в честь всех жертв Гражданской войны.

Следующее десятилетие прошло под знаком все большего открытия Испанией как внешнего мира, так и своего прошлого. Испанцам разрешили выезд за границу, а в страну позволили ввозить иностранные книги и журналы. В стране стали публиковать исследования Гражданской войны, написанные иностранцами, и даже хрестоматии, содержавшие разные точки зрения на конфликт. В 1965 году была отменена предварительная цензура, а через год, в годовщину начала «крестового похода», Франко объявил об окончании преследования за уголовные преступления, совершенные во время Гражданской войны, еще через три года это решение было распространено и на преступления «политические».

Армия постепенно теряла контроль над жизнью страны, и посты, еще недавно занимаемые старыми соратниками каудильо, получали куда более терпимые и либеральные молодые технократы. К тому же в 60-е годы изменила позицию Католическая церковь: еще недавно священники горячо поддерживали режим Франко, а теперь начали каяться в том, что не предотвратили кровопролитие. Учитывая, что диктатор отдал на откуп церкви образование, нетрудно понять, сколь важную роль сыграла смена ее позиции.

Еще в начале 60-х годов эмигранты -- от монархистов до коммунистов -- согласовали программу будущего национального примирения, а в 1969 году Франко объявил будущим главой государства молодого Хуана Карлоса, появилась фигура, которая могла объединить всех граждан страны, в Испании и за ее пределами.

В конце жизни каудильо с грустью признавался: «Кажется, созданный мною режим не переживет меня», -- однако от политики либерализации уже не отступился. Большую услугу будущей демократии оказало и завещание Франко. «Я прошу прощения у всех, -- писал диктатор, -- и от всего сердца прощаю всех, кто объявлял себя моими врагами, хотя я их таковыми никогда не считал».

Эти строки дали молодому королю моральный карт-бланш на демократические реформы. И он не преминул им воспользоваться. Почти сразу после кончины Франко в ноябре 1975 года в новых учебниках по истории вместо «крестового похода» Гражданскую войну стали именовать «национальной катастрофой».

В 1976 году была объявлена амнистия для всех бывших республиканцев, а еще через два года проведены первые более чем за сорок лет парламентские выборы на многопартийной основе.

Памятники Франко не сносили: их просто убирали на задворки в глубь кварталов. В большинстве крупных городов улицам и площадям были возвращены старые названия, однако в небольших городках и по сей день можно встретить улочки, названные именем Франко и его соратников -- как правило, это решали сами жители. А некоторые из бывших врагов -- франкистов и республиканцев -- присоединились к братии монастыря, что в «Долине павших», где и прожили вместе свои последние годы.