Нет преград для любви, если ты бог. Это приходило в голову правителям разных времен и народов. Делом живописцев было исполнять их прихоти. Вскоре после смерти жены и незадолго до собственной кончины добропорядочный семьянин Антонио Аллегри (1489--1534), более известный как Корреджо (по месту своего рождения), создал для мантуанского герцога Федерико II Гонзаго сразу несколько полотен на тему любви. Две из них были парными -- «Венера и Амур, за которыми подглядывает сатир» и «Школа Амура». Четыре посвящены любовным похождениям Юпитера: "Ио" и "Похищение Ганимеда", "Леда" и «Даная». Затем так случилось, что каждая европейская столица получила по шедевру: «Венера и Амур» в Лувре, «Школа Амура» в Лондонской национальной галерее, «Ио» и «Ганимед» в Вене, «Леда» -- в Берлине. «Обделенный» Петербург до 4 мая может наслаждаться «Данаей», которая экспонируется в Итальянских кабинетах Эрмитажа в рамках серии выставок "Шедевры музеев мира". Картина было подарена мантуанским герцогом Карлу V во время коронации последнего в Болонье. Побывав в разных собраниях, она в 1827 году была куплена Камилло Боргезе и оказалась в Риме, в галерее Боргезе.

Пребывание шедевра в России дает прекрасный повод для его сравнения с трактовкой темы другими мастерами -- Тицианом и Рембрандтом. Их «Данаи» являются гордостью эрмитажного собрания. Все художники, включая Корреджо, изображают кульминацию мифа об очередном любовном похождении Юпитера. Верховный бог античности овладевает пленившей его дочерью царя Акрисия, потоком золотых монет ниспадая на ложе в ее спальне. Однако интересны нюансы. И младший итальянский современник (Тициан), и голландский гений (Рембрандт) свидетелями сцены сделали служанок, призванных своей старостью оттенить прелесть пышнотелых молодух, ожидающих на роскошных ложах чуда. У Тициана золотой дождь уже пролился. Свой подол для монет подставила старуха. У Рембрандта драматургия еще более сложна: Даная ожидает, протягивая руку навстречу свету, которым она озарена. Голландец уделяет много внимания антуражу, хотя, напомню, согласно мифу дочь аргосского монарха была заточена в подземный медный терем. Тициан развернул сцену на фоне пейзажа.

У Корреджо залитая мягким светом комната и виднеющийся в окно гористый пейзаж с развалинами замка и далеким горизонтом под высоким спокойным небом объединены в единую гамму золотисто-коричневого тона. Подданного Федерико Гонзаго, кажется, интересовал момент томления, ибо у него нет золотого дождя. Светящееся облако опускается на ложе Данаи. На фоне простынь и темных драпировок гладкое белое тело девицы особенно чувственно и соблазнительно, несмотря на маньеристическую угловатость и странную «вывихнутость» позы. Даная в предвкушении любовной истомы. Крылатый Амур, вскочивший на угол кровати, способствует Юпитеру в его предприятии. Вместо служанок представлены живописцем маленькие путти (младенцы из свиты Купидона), проверяющие своими стрелами монеты. По мнению куратора показа Т.К. Кустодиевой, один из них, крылатый, олицетворяет небесную любовь, другой, бескрылый, -- знак любви земной. Путти «исследуют на камне металл стрел». Согласно Овидию, золотая стрела внушает любовь, свинцовая -- гонит ее.