Одной из рекламных приманок нового балета значилась премьера совершенно новой партитуры, сочиненной пятнадцатилетним вундеркиндом, по счастливому совпадению -- дальним потомком Станиславского. Мощный пиар молодого дарования настраивал на самые мрачные мысли. Однако оказалось, что с музыкальной точки зрения балет «Маугли» вполне достоин быть воспринятым без скидок на прославленное родство и юный возраст композитора.

Конечно, детальный анализ совершенно новой партитуры невозможен с одного прослушивания, отягощенного странной акустикой Кремлевского дворца, с одной стороны, и необходимостью следить за сценой, с другой стороны. Поэтому пока лишь несколько моментов, на которых удалось сосредоточиться на премьере.

Назвать партитуру «Маугли» полностью самобытной трудно: в разветвленной симфонической ткани слышны стилевые приметы то Стравинского, то Шостаковича (особенно отчетливо -- в сцене танца Каа перед бандерлогами), то традиционной индийской музыки (отзвуки бежаровского «Бхакти» наблюдаются не только в музыке дуэтов Маугли и девушки Агни, но и в хореографии этих номеров). Как и положено в «детском балете», каждому значимому персонажу предназначена своя тема, по крайней мере для первого выхода. Флейта доминирует в сцене «Малыш в лесу»; выход Балу отмечен вступлением тубы и «косолапым» ритмом медвежьей походки; Багира (с трудом отличимая от Ракши по костюму, особенно издалека) безошибочно узнается детьми по специфической тягучей «кошачьей» мелодии с последующей резкой переменой темпа. Эту музыку в целом трудно назвать по-балетному и по-театральному нарративной, вероятнее всего, следить за развитием сюжета с закрытыми глазами, не глядя на сцену, было бы невозможно. И дело не только в том, что «выходные» темы главных героев в дальнейшем не становятся лейттемами, не сопровождают персонажей на протяжении всего балета, растворяясь в общем музыкальном потоке. Гораздо важнее, что этот музыкальный поток течет совершенно беспрепятственно, и самые кульминационные моменты отмечены, как правило, либо простым усилением звучания, либо ускорением темпа, но не ярко выраженными драматическими акцентами, которые бы дали действию на мгновение застыть в высшей точке. Партитура «Маугли» построена не в классическом варианте номерной балетной структуры, скорее, это симфоническая музыка, на которую хореографам пришлось ставить танцы.

Безусловно, до высот подлинной балетной симфонии -- партитур Чайковского или Прокофьева, которые приняты ныне за образцы, «Маугли» Александра Прайера пока только пытается подняться. Отрадно уже то, что пытается: рядом с теми сочинениями, что пишутся на заказ для типичных детских спектаклей, эта музыка выглядит более чем серьезно. Что не мешает детям внимательно слушать, радостно распахивая глаза и комментируя одну из тем увертюры: «Мама, это ведь удав Каа свивает свои кольца?»