Россия, на мой взгляд, совершила как минимум восемь серьезных политических ошибок в Южной Осетии. Во-первых, Москве давно надо было четко заявить о том, как далеко она готова пойти в защите интересов своих граждан на спорных территориях Кавказа. В приватных переговорах с грузинской стороной, с США и ЕС надо было говорить прямо о том, что Россия при необходимости использует военную силу для обеспечения безопасности своих граждан, в том числе на территории Грузии. Такие военные планы и программы должны были быть оформлены в документах, часть которых можно было бы «случайно слить», с тем чтобы показать серьезность своих намерений.

Во-вторых, когда напряженность стала нарастать, необходимо было немедленно начать подготовку к реализации этих планов. Армейские подразделения должны были быть демонстративно приведены в боевую готовность, офицеры отозваны из отпусков, дополнительные силы стянуты к границам. Президенту Медведеву надо было сделать крайне жесткое опережающее заявление о политике России в данном регионе. Заявления, которые делались после гибели российских граждан, опоздали как минимум на 72 часа и не были достаточно жесткими. Россия должна была сыграть на опережение, но ее политика опять была реактивной, а не активной, в течение нескольких дней она была ведомой, а не ведущей силой в регионе. Чем сразу же воспользовались другие.

В-третьих, Москва должна была тут же вступить в диалог с США и другими странами НАТО, чтобы довести до их сведения намерения России использовать все возможности, в том числе военные, для обеспечения стабильности в Южной Осетии, а если понадобится, то и в Абхазии. На Западе позиция России выглядела неопределенной, туманной и противоречивой. В Вашингтоне понимали, что больших экономических интересов у России в Южной Осетии нет, да и с геополитической точки зрения это тоже не самый важный регион. Поэтому в Вашингтоне предполагали, что Москва может пойти тут на уступки. США получали даже сигналы о том, что руководство России, возможно, будет не против обсуждения компромисса по Южной Осетии в обмен, например, на определенные гарантии в Абхазии и т.д.

В-четвертых, Москве следует радикально пересмотреть политику в отношении Грузии. Сегодня Россия исходит из того, что Грузия является ее региональным противником и в значительной степени олицетворяет интересы Запада, в первую очередь США. Москва и здесь действует реактивно. Между тем нужно сделать все, чтобы превратить Грузию, ее народ и элиту в российских союзников. С какой это стати Москва примирилась с тем, что Грузия превратилась в антироссийское государство и используется в этом качестве недругами России извне, а также сторонниками жесткой линии в самой России? Но, борясь за пророссийскую направленность Грузии, надо не делать ее своим сателлитом, а способствовать укреплению грузинской независимости, экономики и демократии. Эта политика должна быть направлена на геополитический выигрыш Грузии, а не на пассивное признание ее форпостом антироссийских сил на Кавказе, что лишь делает Россию заложницей политики Тбилиси, что и показали последние недели.

В-пятых, Россия должна стать инициатором международного диалога о будущем региона и безотлагательно пересмотреть стратегию и тактику в отношении Абхазии и Южной Осетии. Дальнейшее поддержание статус-кво в зонах замороженных конфликтов не только крайне опасно для стабильности в регионе, но и подрывает возможности самой России защищать свои интересы, снижает ее международный авторитет и влияние. Россия не должна допускать, чтобы инициаторами поиска решений проблем Южного Кавказа постоянно выступали силы извне -- НАТО, ЕС или США. Ей надо инициировать диалог о новой политической конфигурации на Южном Кавказе с участием всех заинтересованных сторон. План Москвы не должен преследовать цель наказать Грузию или Запад. Он должен включать возможность компромиссов.

Следует уйти от навязываемого Москве якобы этнического, «геноцидного», а не политического содержания конфликта (например, стереотипы о «грузинских беженцах»). Надо вести дискуссию о возможном возврате в Абхазию всех беженцев, включая 50 тыс. русских. При этом нельзя бесконечно игнорировать предложения Запада по структуре миротворческих сил, хотя и неправильно упрощать: либо российские миротворцы, либо западные. Политика в Абхазии и Южной Осетии, включая гуманитарную и военную помощь, работы по восстановлению, должна быть прозрачной и открытой для общественного контроля, чтобы не допускать подозрений в коррупции, чем часто на Западе объясняют заинтересованность России в этих территориях. Все действия России должны осуществляться регулярными войсками, то есть никаких добровольцев, наемников и незаконных вооруженных формирований.

В-шестых, Россия должна признать независимость Косово и тем самым не только развязать себе руки и ликвидировать двусмысленность своего положения, но и расширить политическую базу решения территориальных конфликтов на Кавказе. Независимость Косово должны признать также Абхазия и Южная Осетия. Нельзя отказываться от принципа территориальной целостности Грузии, но не менее важный принцип -- соблюдение интересов, прав и желаний людей, проживающих на конкретной территории.

В-cедьмых, вся система политического планирования и принятия решений в России показала свою неэффективность. Пресловутые кремлевские силовики, борющиеся за собственность и набивание карманов, оказались не в состоянии грамотно сыграть на опережение действий соседней страны, численность которой не превышает среднюю область в России, элементарно просчитать угрозы и приготовиться к различным сценариям. Ничего неожиданного в Южной Осетии не случилось, но Москва оказалась поразительно не готова. Ее структуры, отвечающие за оперативную разведку и аналитику ситуации, потерпели провал.

В-восьмых, добиваясь прекращения конфликта, Москва не должна забывать о долгосрочных последствиях любых своих действий как на международной арене, так и внутри страны. Иначе, как это уже бывало, можно победить в малом, но проиграть в большом. Так это сегодня видится мне из Вашингтона.