Сергей Бодров-старший только что закончил в Москве съемки своей мини-новеллы для киноальманаха, посвященного правам человека, работу над которым ведут сейчас авторы из разных стран.

Последний год был для режиссера напряженным и очень успешным: фильм «Монгол» не только собрал основные российские «Ники», но и вышел в прокат по всему миру, сам Бодров стал членом Американской киноакадемии, а спродюсированный им совместно с Сергеем Сельяновым фильм Гуки Омаровой «Баксы» приобретен для международного распространения одной из сильнейших дистрибьюторских компаний Fortissimo films.

С Сергеем БОДРОВЫМ по просьбе «Времени новостей» встретилась Лариса ЮСИПОВА.

-- Расскажите, пожалуйста, про проект, связанный с защитой прав человека.

-- Есть такая организация при ООН -- Human Rights Watch, которая борется за права человека. Она составляет очень неприятные списки для многих стран, в том числе и для России, -- где определяется степень коррупции, перечисляются убийства журналистов и так далее. Им исполняется 60 лет, и они к этой дате попросили режиссеров из разных стран мира сделать небольшие новеллы по две -- две с половиной минуты каждая. Всего участвует 20 человек, от Америки, например, Кимберли Пирс, режиссер фильма Boys do not cry («Парни не плачут»), которая сделала звездой Хилари Свонк. Помимо режиссеров будут еще художники с мультимедийными проектами, все это идет под патронатом Мартина Скорсезе, впервые альманах будет показан на фестивале в Риме, уже есть заявки и от десятков других фестивалей, и с телевидения, и т.п.

-- То есть это такая политическая акция?

-- Я бы не сказал политическая, скорее гражданская, хотя это, наверное, близко. Там был довольно широкий выбор тем, каждый мог предложить еще и свою, я предложил тему, связанную с усыновлением детей. Про дома ребенка -- что там делается. Несколько страниц сценария, которые я сам написал.

-- А почему вдруг такая тема? Вы как-то сталкивались с этим?

-- Да. У меня есть друзья, которые усыновляли, я знаю людей, которые этим занимаются, и так далее. И не секрет, что это все связано с коррупцией. Коррупция в нашей стране, как мы знаем, везде, но если ты несешь деньги, там, за прописку -- ладно. Но когда это связано с детьми, это особо отвратительно. Пессимисты говорят, что это было всегда, и будет всегда, и ничего с этим сделать нельзя. И рассказывают историю, что когда Петр Первый повелел бороться с коррупцией своему соратнику Меншикову, граф через три месяца пришел к нему с веревкой и говорит: «Я знаю, как бороться -- надо повесить сенат и меня тоже». На этом борьба с коррупцией и закончилась. Даже жесткий Петр сдался.

-- Интересно, это анекдот?

-- Я думаю, это близко к исторической правде.

-- А что за история про проект, инициированный журналом «Сеанс», в котором вы тоже участвуете?

-- Люба Аркус, главный редактор «Сеанса», предложила тему -- помощь больным детям в России. Огромное количество детей умирает оттого, что богатое государство не может им помочь. По-моему, «Новая газета» описывала ситуацию про некий институт в районе Ленинского проспекта, который из-за плохого оснащения не может работать на современном уровне. Туда приехал Путин, когда стал президентом, поговорил с больным ребенком -- его звали Вася -- и пообещал, что сделает все возможное. Вася умер через год, до сих пор ничего не сделано, хотя огромные средства выделены и потрачены, но неизвестно на что. Это все, конечно, безобразие. Если нефть бьет ключом и цены на нее огромны, то деньги эти надо тратить на обездоленных граждан. И вот Люба Аркус и компания из «Сеанса» предложили нескольким режиссерам сделать социальную рекламу на эту тему. Ролики, которые должны обращать на себя внимание. Не знаю, кто это будет показывать, это ведь все нелицеприятно. Но в первую очередь надо это сделать -- будут и анимационные ролики, и документальные, очень хороший режиссер Александр Расторгуев снимает, например, документальный ролик, а меня попросили сделать игровой. В середине августа буду снимать в Петербурге. Прелесть этого проекта еще и в том, что все соглашаются работать бесплатно.

-- А у вас когда-либо был опыт социальной рекламы или вообще рекламы?

-- Нет, не было, хотя предложения были. В этом нет ничего дурного, очень серьезные режиссеры зарабатывают на рекламе, Ридли Скотт пришел из рекламы, Жан-Жак Анно рекламу снимает до сих пор, по-моему. Джон Ву снял роскошную рекламу про «БМВ». Это интересно, привлекаются огромные средства, можно снимать где угодно... Но у меня получалось, что либо я был занят, либо то, что предлагали, было не очень интересно, но, может быть, еще сниму.

-- Возвращаясь к альманаху от Human Rights Watch. Вы взяли совсем молодых актеров -- Машу Шалаеву, Свету Устинову и Артура Смолянинова, хотя по сюжету это могли бы быть люди за 30 или даже за 40. Почему?

-- Честно скажу, во-первых, некоторые отказались. Я очень удивился, но они сказали, что они медийные лица и это им некстати.

-- То есть они не захотели связываться с этой организацией?

-- Да, это печально, но это такая реальность. Молодые пока не боятся, а кроме того мне давно хотелось поработать именно с этой компанией. К Маше у меня вообще особое отношение, она мне всегда нравилась, и если у меня состоится один проект, о котором я уже очень давно думаю, я собираюсь ее туда пригласить.

-- Какой же «давний проект», когда и вы, и продюсер Сергей Сельянов говорили, что если «Монгол» удачно пройдет в США, придется снимать продолжение. «Монгол» идет удачно...

-- Ну не то что «придется», за горло никто не берет, и слава богу. «Монгол» действительно идет хорошо, не так как Wanted Тимура Бекмамбетова, но и размах выпуска другой. Окончательно результаты мы сможем подсчитать где-то через год.

-- А сколько у вас копий в США?

-- Триста. Конечно, для картины на монгольском языке это просто рекорд. Вообще рецензии хорошие, и в Америке она еще до сих пор идет. Успешно прошла в Австралии, в Италии, в Англии, выходит в Германии -- всего 60 с лишним территорий. То есть прокатчики готовы снова поучаствовать, ждут продолжения, и я работаю над сценарием -- хочу пропустить часть вторую и сразу делать часть третью, последние годы.

-- То есть пропустить все завоевания?

-- Да. Это менее, на мой взгляд, интересно. А вот последние годы жизни -- такой Король Лир.

-- А сколько ему было лет, когда он умер?

-- 67. Он знал, что умирает, и не хотел умирать, и у него были проблемы с наследниками. Он пытался сделать наследником старшего сына. Но то, что это не его сын, в конце концов вылезло наружу, и другие сыновья заявили, что он не может этого сделать. Это был такой первый акт неповиновения, бунт.

-- То есть вы будете вновь строить все вокруг некой личной истории?

-- Да. Еще в большей степени, чем в первом фильме.

-- И Чингисхана сыграет тот же актер?

-- Да. Актер хороший, надо только, чтобы он немного состарился. Я просто думаю, что это все уже настолько мое, никуда оно не уйдет и спешить ни к чему. Конечно, мне в Америке предложили сразу сделать первого, второго, третьего -- но на английском языке: «Картина очень хорошая, а теперь давай все снова». Но мне это неинтересно. А следующего «Монгола» я сниму, но не сейчас.

-- А что сейчас, уже известно?

-- С полной определенностью -- нет, но есть много интересных предложений.

-- Российские?

-- Российские тоже есть, но много интересных зарубежных, от крупных студий, от Universal, например, от Warner bros. Плюс у меня есть еще свой какой-то список, что мне интересно было бы сделать. Но сейчас у меня есть настроение сделать картину не в России.

-- Либо по западному предложению, либо из вашего списка -- но там?

-- Да.

-- Американцы вам больше предлагают арт или блокбастеры?

-- Нет, это не арт. Большое многобюджетное кино. Есть предложение «Одиссея капитана Блада». Очень хороший сценарий, но огромный проект. Они сейчас думают о том, чтобы, может быть, его как-то удешевить. В принципе почти каждый американский сценарий, который я читал, требует какой-то доработки. Иногда меня даже удивляет степень неготовности. Не понимаю, в чем дело. Скорее всего большие бюджеты и много людей вовлечено, поэтому никто не хочет брать на себя окончательной ответственности -- вот финальный вариант, по нему и будем снимать. Только сильные очень продюсеры, которых единицы. Вообще каждый сценарий в Голливуде пишет несколько человек. Один вариант, второй, диалоги и так далее. На данном этапе Голливуда они верят, что чем больше людей, тем лучше, но это не всегда правильно. Иногда предлагают сценарии, даже по каким-то бестселлерам, читаешь -- скучно очень. Я спрашиваю, в чем дело. Много людей писало, говорят.

-- Спроси сейчас любого нашего продюсера, в чем основная проблема, он ответит -- сценарии. В Америке та же ситуация?

-- Но, может быть, не в такой степени, сценариев много, много профессиональных людей, но все равно не хватает. Даже не сценариев, а того, что они называют «концепт». Именно это ищут большие студии. Недаром сейчас такое увлечение комиксами. Это уже проверено, это интересно. Уже даже как бы раскадровка есть... Да, нехватка идей. Ничего нового в этом нет.

-- Вы член гильдии американских сценаристов?

-- Член гильдии американских сценаристов. Член гильдии американских режиссеров, а с недавних пор -- член Американской киноакадемии.

-- А по какому принципу они выбирают, кому предложить вступить в академию?

-- Точно не знаю. Важно, конечно, чтобы твоя картина хорошо прошла у них в прокате. Мне предлагали вступить уже после «Кавказского пленника», Нил Джордан дал рекомендацию, а надо было две...

-- И было лень брать вторую?

-- Я уехал на следующие съемки, было некогда этим заниматься, и потом я посчитал, что, наверное, рано. Может, я и был прав.

-- А в чем, собственно, заключается членство?

-- Ты платишь взносы, тебе присылают кучу кассет, и ты смотришь все кино, которое сняли за год. Ну и участвуешь в голосовании по «Оскару». Если ты работаешь в Штатах, это важно.

-- А в результате успешной забастовки сценаристов лично вы получите больше денег на отчислениях от DVD «Монгола»?

-- Нет, я не значился в этой картине как сценарист, иначе Сергею Сельянову пришлось бы платить деньги еще и в гильдию сценаристов, а он и так заплатил за меня в гильдию режиссеров. Я знал, что картина выйдет в Америке, и по законам гильдии ты не имеешь права ее делать, если продюсер не внес деньги. Это профсоюз. Я в свою очередь плачу со своего гонорара тоже.

-- Было время, когда вы говорили, что в Голливуде снимать больше не хотите.

-- Да, у меня был не очень удачный опят. Но сейчас я в другом положении -- я знаю, чего я хочу и на каких условиях. Когда снимаешь в первый раз, конечно, ты много не можешь добиться в смысле своих прав.

-- А страшные истории про крупные американские студии, которые диктаторы, все-таки преувеличение?

-- Это смотря с кем. Я предупреждаю заранее своих агентов, что буду снимать только на условиях, если у меня final cut, окончательный монтаж. Это, собственно, то, за что все и бьются. Ведь увольнение происходят редко -- если происходят, то с молодыми. А известных режиссеров терпят до последнего, даже когда они совершают безумные поступки. А вот право последнего, режиссерского монтажа -- это да. И это право имеют единицы. Неприятности обычно возникают после фокус-групп, когда начинают требовать всяких сокращений и прочее. Иногда это во благо, но часто -- нет.

-- А зачем вы создали в России свою студию?

-- Чтобы снимать кино. Мне хотелось бы поработать с кем-нибудь из молодых.

-- Но тогда вы вступаете на поле прямой конкуренции с вашим другом и соратником Сергеем Сельяновым.

-- Почему? Мы можем и вместе что-нибудь сделать.

-- Вы хотите постепенно перейти от режиссуры к чистому продюсированию?

-- Нет. Я хотел бы совмещать. Удалось же мне все-таки сделать две картины с Гукой Омаровой.