Двадцатая юбилейная церемония вручения премии «Ника» шла шесть часов. До ее завершения досидели только самые стойкие, но они были вознаграждены, и не только ярким концертным номером Максима Галкина, но и разгоревшейся под конец дискуссией о состоянии российского кинематографа. Именно это, а не вручение «Ник» в шести номинациях, включая все главные -- за лучший фильм, лучшую режиссуру, лучшие мужские роли, лучшую операторскую работу -- фильму «Остров», стало главным событием церемонии. Про «Остров» уже и так все понятно, и, как заявил Петр Мамонов, поднявшись на сцену за призом, «напрасно вы от меня чего-то ждете, я уже все сказал» (имелось в виду выступление при получении «Золотого орла», вырезанное при телетрансляции и потому привлекшее к себе особое внимание). К тому же наиболее ярким фильмом года, если судить по частоте цитат и ссылок, стал вовсе не «Остров», а «Изображая жертву», хотя «Нику» получила за него только Лия Ахеджакова, как исполнительница женской роли второго плана.

Спор о том, где сегодня находится кино -- в ж... ли, как заявляет герой Юрия Чурсина в начале картины «Изображая жертву», или в расцвете, как сочли необходимым возразить на это режиссер Андрей Смирнов и глава «Роскультуры» Михаил Швыдкой, начал Дмитрий Быков, который вышел вручить Ивану Вырыпаеву премию за «Открытие года». Быков прочитал едкие и даже, можно сказать, горькие вирши, в которых обрисовал неприглядное положение новых звезд в условиях оскудения отечественного культурного пейзажа.

Тему продолжило выступление Максима Галкина, который вместе с выводком пародируемых им персонажей, воспроизвел некий стандартный набор суждений о месте современного кинематографа, сопроводив эту вольную импровизацию показом отрывков из номинируемых фильмов, в каждом из которых звучала ненормативная лексика. Выяснилось, что эта тема может привлечь внимание публики даже ближе к полуночи.

Однако дело не в радостном возбуждении при упоминании крепкого словца, а в отсутствии любого другого содержания, за которое можно ухватиться, чтобы сочинить даже просто шутку для капустника (хотя шутки и пародии, пожалуй, самый серьезный индикатор смысла).

Именно нового содержания и не хватало юбилейной церемонии, во время которой чествовали Эльдара Рязанова -- так долго и так однообразно, что никаких чувств это уже не вызывало (в отличие от куда более краткого и действительно трогательного появления на сцене Федора Хитрука, сказавшего словами своего героя Пятачка: «Неужели это я один смог наделать столько шума?»). Еще вспоминали прошедшие 20 лет, ностальгировали по тому времени, когда были молоды, декларировали независимость, коллегиальность и профессионализм академии «Ника»...

К сожалению, на церемонии стало ясно, что отсутствие в современной культуре новых лиц, новых идей, новых смыслов -- результат системного кризиса именно профессионалов. Выбирая из всего массива созданных в этом году произведений, академики безошибочно попадали в самые общие, самые заезженные варианты из всех возможных и не продемонстрировали никакого желания выйти за пределы банальностей.

Оформление сцены, где в центре красовалось стилизованное под эмблему «XX век Фокс» «20 лет Ника», а сбоку на двух экранах горели цифры «ХХ лет», похожие на символ партийного съезда, наглядно демонстрировало, что мышление основной массы кинематографистов застряло где-то в этих пределах. Духовные достижения советского кино и американские соблазны бездуховности, приевшиеся и уже не имеющие содержания слова о необходимости пробуждать с помощью кино добрые чувства, воспоминания о 20-летней давности борьбе за свободу (какая свобода? что под этим понимали тогда и понимают сегодня?) -- вот узкий круг тем, к которым сводилась риторика поздравлявших и принимавших поздравления.

Даже обещание Михаила Швыдкого, желавшего поднять значение победы Павла Лунгина, -- предоставить тому материальную поддержку с постановкой любого нового сценария, не вызвало особого оживления. И не только потому, что публика торопилась домой. Просто есть ощущение, что дело не в возможностях снимать, осуществлять и поддерживать. Дело в неверии в жизненную необходимость каких-либо проектов. Исчерпанность старого дискурса на этой юбилейной церемонии проявилась с какой-то устрашающей очевидностью, и списать ее на особенности конкретной ситуации никак не получается.

Заклинания о дружбе, единстве, общем кинематографическом пространстве звучали потрепанно и стерто. А все вместе очень напоминало концерт в доме ветеранов, на который не пришли дети и внуки. При том, что как раз со стороны организаторов и постановщиков действия было проявлено максимум старания -- и технические возможности сцены Театра Армии использованы, и номера вполне симпатичные, и кинокапустник смешной, и вообще все не хуже, а даже, может быть, и лучше обычного. Только вот не радует, потому что эмоции -- фальшивые. И кино, которое сегодня предъявлено, за редким исключением тоже фальшивое. А церемония, по своей форме капустника-междусобойчика рассчитанная все-таки на живой отзвук, на импровизацию, на игру творческих сил, это отсутствие содержания только проявляет.