Вторая биеннале современного искусства в Москве вышла абсолютно нормальной, соответствующей мировому стандарту подобного рода фестивалей искусств. Важная тема «Примечания: геополитика, рынки, амнезия», предполагающая щипки и укусы общества потребления и капиталистического рынка; масштабное представительство зарубежных стран, интересные работы, почти каждая из которых имеет сертификат-приложение -- маленький философский очерк с обязательными цитатами из Беньямина, Фуко или Лакана. В общем-то, все бы ничего -- нервирует только ощущение просмотра пусть неплохого, но слишком задержавшегося в репертуаре спектакля, на который ходишь регулярно то в одном городе Европы, то в другом. Такая вот долгая гастроль: пусть составы актеров разные, а пьеса все-таки одна.

Первая проблема биеннале для меня в том, что нынешняя, мобильная, работающая по вызову на разных форумах планеты команда кураторов руководствовалась более чем компромиссными критериями качества отобранного искусства. Это всегда так происходит, когда умом руководит догматическая идея глобальной критики капитализма, а глаз отбирает, руководствуясь банальным «нравится -- не нравится» на уровне элементарных требований зрелищности, аттрактивности, забавности. И поэтому на всех биеннале теоретические платформы и тексты в каталогах страшно умные, а произведения, в общем-то, отражают способность понимать искусство научными сотрудниками философских, филологических или социологических НИИ. Самое обидное, что автономная территория творчества, имманентные законы его языка не становятся для кураторов главным критерием выбора. Жаль.

Лучшими произведениями биеннале оказались именно те, в которых отточена эстетическая конструкция образа, продемонстрирован инструментарий мастера. Приведу один пример. В Центральном доме художника перед только что закончившимися праздниками прошла церемония награждения независимой премией в области современного искусства «Черный квадрат». Победителями стал дуэт «Фабрика найденных одежд» (ФНО), художницы Наталья Першина (Глюкля) и Ольга Егорова (Цапля). Они предложили агрессивный социальный проект «Три матери и семейный хор». Два экрана напротив друг друга. На одном молодые матери рассказывают о проблемах воспитания и своей нелегкой доле, на другом -- «веселая семейка» (бабушка, дедушка, сынок, друзья-подружки (среди которых сами художницы)) сатирически комментируют материнский монолог, пародируя стереотипы и пунктики общественного сознания, мыльные оперы и теле-ток-шоу. «Фабрикантам» можно было бы стилистикой ток-шоу и ограничиться (ох, сколько таких болтающих голов в ящиках раскидано по всем биеннале мира!). Социально-критический мессидж был бы вполне усвоен. Однако умницы-художницы пригласили композитора Владимира Раннева, поэтов Ирину Дудину и Александра Скидана, написали либретто, переложили его на музыку и заставили семейку оперой петь, от контртенора (сынок) до баса (дед). И вышло удивительно талантливо, смешно и интересно. И красивый выстроился культурный бекграунд, от сующего свой нос во все дела хора античной трагедии до Брехта и Шостаковича, перелагавшего на музыку, как известно, фельетоны и вынесшего общественное обсуждение (осуждение) в отдельную оперу «Антиформалистический раек». Внятная артификация, внимание к языку искусств, традициям жанра помогли сделать произведение объемным.

Приятно то, что внутри основного проекта и в параллельных программах биеннале именно молодые художники (например, участники выставки «Урбанистический формализм») тонко и бережно разбираются с законами формотворчества, конструкцией языка искусств. Между прочим, идею «идентичного как эстетичного» в свете эффективности как раз социальной коммуникации защищал в свое время Теодор Адорно. Прямая критика общества не достигает цели потому, что коммерческие механизмы апроприируют любую прямую критику, делают оппонента сторонником. Напротив, действенная критика может быть в «отложившейся структуре, конструкции самого произведения». Правдой будет именно художественный монтаж вещи.

Приятно, что эти же идеи на свой лад проартикулировал Роджер Бюргель, нынешний куратор самого главного форума современного искусства мира «Документа», что раз в пять лет проходит в немецком Касселе. Встреча с господином Бюргелем по поводу предстоящего нынешним летом двенадцатого фестиваля, на который по традиции привезут работы мегазвезд, прошла в фонде Stella Art. Выбранная Бюргелем тема «Современность -- наша античность» предполагает постановку вопроса о том, как может искусство быть естественной окружающей средой человека и общества в целом. Радикальное и для античности, и для модернизма освобождение процесса формотворчества позволяет куда больше понять о жизни, мире и человеке, нежели выступление художника в имидже политика или социолога. Художник способен управлять современностью именно как художник; это понял один из лидеров радикального акционизма Анатолий Осмоловский, увлеченный сегодня законами пластического языка. Он, кстати, приглашен в почетную команду экспонентов «Документы».

Из-за того, что кураторы Второй московской биеннале были немного рассеяны в отношении территории самого искусства, возникли и другие проблемы. Вторая главная -- неоправданно большое количество выставок знаменитых художников XX века при слабой просветительской работе. Если уж привозить персональные экспозиции Джеффа Уолла или Пипилотти Рист, то хотя бы те, что были принципиальными в их собственном творческом становлении. Сопровождать показы видеофильмами, лекциями о месте этих мастеров в общей картине артпроцесса. Сейчас же возник барьер непонимания. В отсутствие контекста работы звезд кажутся просто неинтересными. В этой связи больше повезло знаменитой феминистке-акционистке 70-х Вали Экспорт. Ее полный архив выставили в двух музеях (ГЦСИ и фонде «Екатерина»), сопроводили толстенным каталогом. О ней все стало ясно.

Третья проблема Второй биеннале -- удивительное нежелание организаторов ориентироваться на местности. Ведь если главная тема включает слово «амнезия», а главный проект располагается в гордости лужковской Москвы -- башне «Федерация» (Сити), как же можно упустить амнезию на примере топографии главной российской столицы? Город все больше похож на декорации к фильму, на клон, родства не помнящий. Сити с небоскребами навсегда сотрет из памяти пейзаж привычной нам Москвы. И никто почти (может быть, за исключением болгарина Лучезара Бояджиева, сфотографировавшего рекламные щиты у строящейся гостиницы «Москва») об этой отшибленной «памяти места» не подумал. А все потому, что в конструктивный язык формотворчества не верим.