«Познань-балет» -- труппа с впечатляюще длинной историей для путешествующей модернистской компании: театр существует уже 33 года. У нее вполне серьезная репутация -- два года назад театр участвовал в лионской танцбиеннале (а это -- ну как фильму попасть в каннский конкурс). Тем не менее в Россию поляки приехали впервые, потому и худрук Ева Вычиковска (что руководит театром вот уже 18 лет), и танцовщики постарались показаться наилучшим образом. Вычиковска выбрала из насчитывающего полтора десятка названий репертуара три принципиально разные пьесы -- артисты отработали их на славу.

«Барокко», сочиненный Яцеком Пржибыловичем на музыку Иоганна Себастьяна Баха, -- это такой опыт усвоения европейских уроков, точнее уроков Иржи Килиана. Обитающий в Голландии мэтр счел, что балет, полтора века подряд живущий за счет мифов романтизма, нуждается во взгляде чуть насмешливом и трезвом, -- и вытащил эту насмешку именно из предшествовавшей эпохи. Поляки, для которых романтизм -- стиль просто-таки родной, можно сказать государственно-образующий, и для которых в двадцатом веке во всех видах искусств привычны размышления на эту тему, естественно, чутко откликнулись Килиану. И парни с мягкой пластикой, мгновенно оказывающиеся частью целого (одной последовательно падающей волны), и девушки, выпрыгивающие из пышной юбки-кринолина вбок, как будто с бумажной куклы сдвинули в сторону наряд, а под ним оказался купальник, -- это все оттуда, из Гааги. Но совсем не раздражает взгляд -- потому что явно не плагиат, а жест поклонения.

Вторая одноактовка сотворена живущей в Швеции финкой Вирпи Пахкинен, но обращена при этом к Востоку (ну разумеется, ведь программа -- декларация). Zefirum на музыку Джима О'Лири, по утверждению автора, посвящена тайнам арабской нумерологии (Zefirum -- праформа слова zero). На небольшом постаменте стоит закутанная в жесткую ткань девушка. Поза, контур одежд, бесстрастное выражение лица отсылают к изображениям египетских цариц. Внизу, у подножия постамента, движутся люди, то осторожно, то нежно, то отчаянно, -- девушка, невозмутимая, как время, лишь иногда меняет позу, не обращая внимания на людей. Этакое напоминание о масштабе человека в мире, вполне восточное по духу.

Для финала же поляки выбрали шуточку Йосси Берга, Wo-man in tomatoes. Черточка между двумя слогами оказалась не случайно -- никаких женщин на сцене не было. Помидоры были -- аж четыре ящика. И четыре парня в рабочих фартуках. Они притащили эти ящики на сцену, составили в углу -- и начали вспоминать англоязычные песни шестидесятых. И танцевали под них, и воодушевленным, но не слишком стройным хором пели (зрители начали подпевать). И дурачились, изображая фотомоделей, и как-то вдруг друг на друга набычивались, чуть не дрались. И во всем этом подвальном (а ведь явно -- какой-то склад, забытый угол) дурашливом времяпрепровождении была такая свобода и такой кайф, что удивление по поводу того, что надо же -- театр свободного танца и возник в Восточной Европе в 1973 году, -- исчезало совершенно. Ну вот просто умеют люди -- поговорить про Запад, подумать про Восток и, не впадая в уныние, сохранять азарт и остроумие.