Обострение интереса американской администрации к соблюдению демократии в России, кажется, вполне отчетливо объясняет постоянные проволочки на переговорах Москвы и Вашингтона по вступлению России в ВТО. И хотя российские политики во главе с президентом Владимиром Путиным уже не сомневаются в том, что американские власти используют эти переговоры как метод политического давления, собственно экономические разногласия так и остаются нерешенными. К ним, как известно, относятся недостаточная (по мнению Вашингтона) защита авторских прав в России и неэффективная борьба с производством контрафактной продукции, а также твердый отказ Москвы на требование американской администрации открыть российский рынок для филиалов иностранных банков. Как показал исторический опыт, Москве оказалось проще договориться с Евросоюзом, требовавшим реформировать отечественный газовый сектор, чем с США. Брюссель, как известно, в мае 2004 года согласился на присоединение России к ВТО в обмен на обещание Владимира Путина ускорить процесс ратификации Киотского протокола и не получил желаемого.

У Вашингтона интереса к подобным разменам с Москвой сейчас не имеется, а потому короткий «финальный» список разногласий на переговорах по ВТО едва не поставил крест на всей многолетней подготовительной работе. Вопрос о доступе филиалов иностранных банков на наш рынок -- единственный, где компромисс со стороны Москвы невозможен. И страсти накалились настолько, что в какой-то момент переговорный процесс предстал обоюдным ультиматумом. Эксперты даже стали сравнивать, что России нужнее -- членство в ВТО или защита банковского сектора от иностранных филиалов.

Отечественные чиновники во главе с Владимиром Путиным настойчиво апеллируют к тому факту, что Россия готова вступать в ВТО только на стандартных условиях, а допуск банковских филиалов таковым не является. Это справедливо, однако следует признать, что такое требование вполне стандартно для США, а без их согласия в ВТО не попадешь. И открыть свои рынки для банковских филиалов были вынуждены все страны, вступавшие в последние годы в эту организацию. В частности, Украина, хотя еще и не стала членом ВТО, уже завершила переговоры с Америкой, и, разумеется, на условиях Вашингтона.

Помимо формального аргумента о «нестандартности» российская позиция строится на том, что разрешить деятельность филиалов иностранных банков означало бы отказаться от национальной банковской системы. Филиал иностранного банка -- это в каком-то смысле офшор. Не будучи самостоятельным юридическим лицом, он не подчиняется ни законодательству, ни регулирующим органам страны, в которой находится. Соответственно не платит налогов, не резервирует средства по своим операциям в местном Центробанке, но, с другой стороны, и не участвует в таких структурах, как российская система страхования вкладов. При этом обладает, по сути, безграничными возможностями по кредитованию на «материнских» условиях и высокой репутацией, что привлекательно с точки зрения размещения средств в нем.

На вопрос о том, в чем ценность нашей банковской системы и чем она лучше мировой, чиновники отвечают порой неожиданно. Так, первый зампред Банка России Андрей Козлов в одном из выступлений сообщил, что иностранные банки предоставляют некачественные услуги, и россиян нужно от этого оградить. Министр финансов Алексей Кудрин в одном из интервью также указал, что «в мире не все банки являются честными и порядочными». Иностранные банки, пояснил он, «это и банки стран, которые известны своими достижениями по отмыванию денег». Впрочем, строго говоря, США и не требуют от России открыть рынок для банков из таких стран.

Конечно, подобные аргументы звучат сомнительно, но сохранение «банковского суверенитета» многие эксперты считают оправданным и необходимым. Главный экономист Deutsche UFG Ярослав Лисоволик считает, что в первую очередь это вопрос политического выбора. «В Восточной Европе открыли этот сектор, и там банковские системы фактически контролирует иностранный капитал, -- говорит он. -- На Украине дали принципиальное согласие на доступ филиалов иностранных банков, и уже сейчас там зарубежный капитал стремительно наращивает присутствие в банковском секторе».

«Национальная банковская система -- это атрибут государственности и элемент экономической политики, -- считает вице-президент компании ФБК Алексей Терехов. -- Ряд восточноевропейских стран, в частности Чехия или Польша, не имеют национальных банковских систем, они делегировали эти полномочия Евросоюзу. Для правительства решение этого вопроса в пользу филиалов иностранных банков -- все равно что провести референдум с предсказуемым результатом по одобрению экономической политики. В связи с чем определяются амбиции и приоритеты -- мы не готовы передавать функции банковской системы на подобный «аутсорсинг» иностранцам. Для России отказаться от национальной банковской системы -- то же самое, что отказаться от рубля и ввести доллар».

Практический смысл такого политического решения, возможно, трудно ощутить потребителю ее услуг -- во многом он заключается в сохранении за Центральным банком эксклюзивных возможностей в сфере банковского надзора и регулирования. «Надзор в России построен по месту регистрации, следовательно, устанавливаемые ЦБ нормативы не могли бы действовать в отношении филиалов иностранных банков», -- говорит г-н Терехов. Зарегулировать их деятельность законодательным путем, считает он, было бы невозможно и неправильно: принципиальный запрет прозрачнее и понятнее для инвесторов, чем расплывчатые косвенные барьеры.

Впрочем, эксперт компании «МК-Аналитика» Олег Буклемишев с этими доводами категорически не согласен. «Почему мы должны жить за высокой стеной?» -- спрашивает он. Поскольку теоретически речь может идти о допуске банковских филиалов из стран ОЭСР, «нет никаких оснований сомневаться в качестве надзора со стороны регулирующих органов этих стран», отмечает г-н Буклемишев. Он считает, что проблема имеет чисто технологический характер: «Нашему Центральному банку просто нужно будет заключить стандартные соглашения с регулирующими органами этих стран о взаимодействии». Если же ограничивать допуск иностранцев на наш рынок, то, подчеркивает эксперт «МК-Аналитики», «мы будем жить со своей, по-прежнему неконкурентной банковской системой». «Международная конкуренция ведется и на ином уровне -- на уровне регуляторов, и наши регуляторы пока эту конкуренцию проигрывают», -- добавляет г-н Буклемишев.

Ярослав Лисоволик из Deutsche UFG считает, что каким бы ни было взаимодействие органов надзора, снивелировать экономические риски от прихода филиалов инобанков оно не сможет. По его мнению, разрешение работы филиалов на российском рынке стало бы отправной точкой для системного кризиса доверия, причем возможности Центробанка по ликвидации такого кризиса были бы сильно ограничены.

«Проблема контроля со стороны ЦБ над филиалами иностранных банков, даже если он и заключит соглашения с регуляторами других стран, заключается в возможностях реагирования на ситуацию, которая в условиях глобализации может развиваться стремительно. Сомнения относительно способности влиять на ситуацию -- это главный фактор, определяющий российскую позицию на переговорах с американцами», -- говорит г-н Лисоволик. К тому же, напоминает он, Владимир Путин в ежегодном послании объявил о намерении уже с 1 июля отменить ограничения по движению капитала. «Если же еще будет либерализован и банковский сектор, это только усилит риски», -- считает главный экономист Deutsche UFG.

Угроза кризиса, по мнению г-на Лисоволика, основана на том, что российский банковский сектор «не очень хорошо реформирован и не очень развит». «В случае значительного проникновения на рынок иностранных банков будет много потерь среди тех, кто не выдержит конкуренции, -- говорит он. -- В связи с перетоком клиентуры банковская система может испытать двойной кризис доверия. Во-первых, это кризис доверия со стороны вкладчиков, а во-вторых, кризис на межбанковском рынке. Кризисные явления в первую очередь могут распространиться среди средних банков, и уж это точно то, чего не хотел бы ЦБ».

Таким образом, популярное представление о том, что российская позиция продиктована чрезвычайно эффективным лоббизмом со стороны крупных российских -- и государственных, и частных -- банков, выглядит не очень убедительным. И хотя власти, безусловно, действуют в интересах отечественных банкиров, фактически они пытаются подстраховаться от глобальных финансовых рисков. Олег Буклемишев, правда, считает, что подобная политика в ответ на эти угрозы неубедительна: «Риски платежного баланса хеджируются иными методами, и если власть всерьез боится подобных кризисов, то не нужно было либерализовывать движение капитала, половинчатые решения тут не работают. Запреты в условиях реальной либерализации неэффективны и легко обходятся за счет инжиниринга».

Тем не менее, учитывая масштабы российской банковской системы в сравнении с мировыми лидерами рынка, логику властей можно понять. Ведь любой из крупнейших мировых банков в случае прихода в Россию через прямой филиал автоматически становится таким игроком, на фоне которого вся отечественная банковская система видится карликом, а регулирование ЦБ -- несущественным элементом окружающей среды.

Теоретически ситуация может измениться в случае высоких темпов роста отечественной банковской системы. Когда ее мощь станет сравнимой с мировыми игроками, возможно, защита от глобализации в виде запрета на работу филиалов иностранных банков, окажется ненужной. Но пока что такая вероятность является чистой теорией. Во всяком случае государство, проводя реформу этого сектора и определяя правила игры на банковском рынке, сделало для воплощения этой теории в жизнь, мягко говоря, недостаточно. «Наша банковская система всегда существовала на самофинансировании; она уж точно не локомотив экономики, а прицепной вагон, возможно, с включенными тормозами, -- говорит Алексей Терехов из ФБК. -- Государству, если оно обеспокоено задачей экономического роста, нужно не только торговать нефтью, но и содействовать вовлечению в экономику сбережений населения». «Мы ведь уже решили, что членство в ВТО нам нужно. Но не решили, какая банковская система нам нужна и какие функции она должна выполнять. Когда мы это поймем, то и с ВТО станет все ясно -- к нашему и контрагентов удовольствию», -- добавляет Олег Буклемишев.

При этом госчиновники справедливо указывают, что банковская реформа по сравнению с другими преобразованиями продвинулась вполне неплохо. В самом деле: осуществляется переход на МСФО, создана система страхования вкладов, идет постоянный отсев неблагополучных банков, четко регламентирован порядок банкротства банков, включая ответственность их собственников и менеджеров, наконец недавно президент подписал закон, устанавливающий минимальное требование к капиталу банка в 5 млн евро. Все так. Но принятие всех этих мер остро стояло на повестке дня уже после кризиса 1998 года, а растянулось в итоге на семь с лишним лет -- яркое подтверждение слов г-на Буклемишева о том, что Россия проигрывает «конкуренцию регуляторов». Он обращает внимание и на то, что эту конкуренцию мы продолжаем проигрывать с точки зрения даже политики в отношении «дочек» иностранных банков, несмотря на желание привлекать иностранные инвестиции. «Действующий режим регистрации инобанков является запретительно дорогим и издевательским, -- утверждает Олег Буклемишев. -- Чего стоит одно требование согласовывать образовательный уровень руководства российских «дочек» крупнейших международных банковских структур! А ведь филиал иностранного банка, помимо всего прочего, невозможно будет «песочить» за неучастие в национальных проектах и других социально обязательных для зарегистрированных банков оброков».

Между тем иностранный банкир, в свое время успешно преодолевший эти препоны, не видит практического смысла в позиции США. «Могут быть разные соображения в пользу того, чтобы не разрешать создание филиалов иностранных банков на своей территории. Например, власти могут хотеть полностью осуществлять регулирование банковской деятельностью в своей стране или удержать капитал в своих национальных банках, -- говорит глава «дочки» крупного иностранного банка, попросивший не называть его имени. -- Меня в этой ситуации больше удивляет, почему американское правительство настаивает на разрешении иностранных филиалов в России. Я думаю, что на самом деле любой международный банк предпочел бы иметь вместо филиала дочерний банк. Например, наш банк даже при возможности открыть филиал предпочел бы работать через «дочку». Позиция американского правительства имела бы смысл, если бы существовали американские банки, заинтересованные в открытии филиалов в России. Однако на самом деле американские банки не интересуются этим. Я думаю, что правительство США просто не хочет допустить Россию в ВТО. В противном случае вопрос о филиалах банков не должен был бы быть препятствием для вступления России в эту организацию».

Впрочем, нельзя исключать и того, что американцы преследуют не сиюминутный интерес (или во всяком случае не только его), а некий бесспорный с их точки зрения принцип. Подобно тому, как Ирак и Иран должны жить в условиях демократии, для укрепления национальной безопасности надлежит следить за собственными гражданами и прослушивать их телефоны, американские банки должны иметь возможность открывать свои филиалы в любой стране мира. Вынудить США отказаться от этого принципа -- амбициозная задача для российских чиновников.

Активы и собственный капитал крупнейших международных и российских банков на 01.01.2006, млрд долл.

Банк	Активы	Собственный капитал
UBS, Швейцария	1560	34,57
Citigroup, США	1500	118,8
HSBC, Великобритания	1500	92,432
Deutsche Bank, ФРГ	1200	36,18
JP Morgan Chase & Co, США	1198	107,211
Российская банковская система в целом*	339,25	43,18
Сбербанк	87,06	8,85
Внешторгбанк	21,78	2,82
ММБ	5,48	0,6
Райффайзенбанк Австрия**	4,83	0,55
ЗАО КБ «Ситибанк»	3,33	0,36
Дойче банк Москва	0,94	0,14

*Доля банков со 100% иностранного капитала в активах -- 8%, в собственном капитале -- 9%

**Без учета покупки Импэксбанка

Источник: данные ЦБ РФ, ЦЭА Интерфакса, банков