Мишель Уэльбек. Возможность острова. Перевод с фр. Ирины Стаф. -- М.: Иностранка, 2006.

Чтобы представить публике свой последний роман, главный мизантроп Европы специально приехал в Россию. Забавно, что местом его встречи с читателями был выбран Политехнический музей, культовая литературная площадка 60-х, в последний раз видевшая полные залы во времена Шпаликова, юной Ахмадулиной и молодого Евтушенко. Уэльбек же тем и прославился в конце 90-х, что хорошенько потоптал идеалы шестидесятников и проклял поколение «прихиппованных» родителей за весь тот беспредел, в который вылились их «либеральные ценности» и свободная любовь. За это Уэльбека возненавидели все европейские левые. Затем от него, правда, отреклись и правые -- за то, что открыто назвал себя коммунистом (оговорившись при этом, что не признает марксизм).

Вообще этот человек с унылым серым лицом и юродивой манерой выговаривать слова притягивает к себе отрицательные флюиды. Его ненавидят все. Феминистки считают его женоненавистником, паразитирующим на комплексах современных женщин. Уэльбек свою репутацию добросовестно отрабатывает. В «Возможности острова» есть, к примеру, шутка-загадка: «Знаешь, как называется сало вокруг вагины?» -- «Нет.» -- «Женщина». Пти-буржуа шокированы откровенной порнографичностью его романов. Мусульмане и вовсе несколько лет назад усадили его на скамью подсудимых. Критики советуют писателю пить антидепрессанты и награждают его произведения неприятными медицинскими эпитетами. Тем не менее фотографии Уэльбека с полиэтиленовым пакетом в руках украшают стены парижского метро. Его романы неизменно занимают почетные места в списке бестселлеров и получают престижные литературные премии. А «Либерасьон» в разгар «мусульманского» скандала поместила его портрет на первой полосе, снабдив подписью: «Этот человек ненавидит вас».

Сам Уэльбек, с его официальным диагнозом «маниакально-депрессивный психоз» и хронической привычкой опускать все новомодные веяния и достижения науки, больше всего похож на персонаж недавнего экранного хита «Убить Фрейда», которому был адресован ироничный вопрос «Что -- опять плачешь?».

Уэльбек рыдает постоянно. По сути он сентиментальный невротик, не нашедший подходящего лекарства в современном мире. В конце 90-х хандрили многие, но с началом нового тысячелетия как-то приободрились. Одни нашли себе утешение в интерактивных возможностях киберкультуры, другие взяли на вооружение моду на белозубый оптимизм массовой культуры. В своем последнем романе, великолепно исполненном на русском переводчицей Ириной Стаф, Мишель Уэльбек меланхолично опустил и тех, и других.

Несмотря на то что в «Возможности острова» писатель принял к сведению все актуальные технические характеристики ХХI века: клонирование, мутации, культ инфантилизма, виртуализация всех сфер, -- все равно возникает ощущение, что читаешь продолжение одного долгого и нескончаемого романа. Здесь есть традиционный уэльбековский персонаж, пресытившийся брюзга из породы «смирившихся». На этот раз его зовут Даниэль, и он выступает в амплуа сочинителя юмористических скетчей. В топографию романа вовлечен и знакомый читателям Уэльбека остров Лансароте, на котором собираются члены секты элохимитов (в романе «Лансароте» фигурировали азраилиты, но не суть). Речь идет о подготовке бизнес-плана спасения человечества посредством обеспечения ему бессмертия. В это утопическое на первый взгляд предприятие и вовлекается скучающий главный герой.

Уэльбек все же сделал реверанс литературной моде, допустив в свой роман элементы параллельной футуристической реальности. Лишь часть глав написана от лица Даниэля 1-го, а все прочие -- от лица его искусственно синтезированных клонов Даниэля 24-го и 25-го, «неолюдей», живущих в пятом тысячелетии. Читать эти футуристические вставки откровенно скучно. Уэльбек все же не Гибсон: мозги не под то заточены. Зато дневник Даниэля 1-го представляет собой лучший образец скрипучего уэльбековского стиля. Его лирический герой тем и подкупает, что, по сути, является Печориным нового времени, откровенно тоскующим в настоящем и ничего не ждущим от будущего. Единственное, что ему остается, -- это артистично высмеивать все, что попадается под руку, и доводить любую ситуацию до крайних форм абсурда. За эту «резвость отчаяния» Уэльбеку и прощают все его мизантропичные выходки. Так что на сцене Политехнического ему самое место. Потому что сколько бы ни рядился Уэльбек в обличителя либеральных ценностей, романтичным 60-м он не может простить тот факт, что они были и закончились. И теперь от слов «человеческое тепло» у писателя «наворачиваются слезы».

Как бы ни был высок рейтинг Мишеля Уэльбека, стоит признаться, что это чтение сродни просмотру своей медицинской карты. Когда первый раз попадает в руки -- поджилки трясутся от страха и нетерпения узнать приговор, который скрывают врачи. А второй раз, может, и не заглянешь: диагноз уже поставлен, и надо с ним как-то жить.

Мил Миллингтон. Моя подруга всегда против. Перевод с англ. Сергея Рюмина. -- М.: Фантом Пресс, 2006.

Нынче модно вести сетевые дневники (блоги) типа ЖЖ. А если чей-то блог пользуется повышенной популярностью, его издают в бумажном виде или «блуке» (блук -- производная от blog и book). Роман британца Миллингтона -- классический вариант блука. В течение нескольких лет юзер Миллингтон вел в сети онлайн трансляцию своих семейных скандалов (www.mil-millington.com), так что миллионы пользователи лишились сна, ожидая очередной порции рассказов про выходки его жены Маргарет. В бумажной версии героиню переименовали в Урсулу, что ее нисколько не испортило: «Вот вам мгновенный снимок Урсулы -- высокая голубоглазая блондинка с губами как у героинь из «Спасателей Малибу».

Местами блук Миллингтона очень даже смешон. Можно часами развлекать знакомых, зачитывая фрагменты про голубые глаза «нежного оттенка, какой бывает у жидкости для мытья унитазов» или про служебные подвиги «хакеров-волшебников», не способных «элементарно разговаривать» («Им крупно повезло, что еду теперь можно заказывать через Интернет, лично я не верю в их способность зайти в магазин и внятно произнести: «Дайте мне вон тот суп в банке»).

Нет сомнения: в Сети у остроумного юзера Миллингтона масса поклонников, а вокруг его блога бурлит веселая виртуальная жизнь. Но опасность блуков в том и заключается, что как только остроты вынимаются из интерактивного контекста живого общения, их обаяние моментально куда-то улетучивается, а притянутый за уши линейный сюжет выглядит как неуклюжая уступка «бумажной» традиции. Не выдерживают «увековечивания», одним словом. Так, может, и не стоит. У каждого жанра -- свои радости.