Поход в театр для современного человека, привыкшего к комфорту, -- испытание само по себе не из легких. Начинается, как положено, с вешалки, то есть с гардероба. Обычно там работают милые дамы, которых ужасно неудобно обременять своими громоздкими вещами. Они, конечно, бестрепетно примут из ваших рук пальто, но вот насчет зонтика, сумки с продуктами, портфеля или шляпы с ними надо договариваться. Как правило, взятый напрокат бинокль или оплаченная вешалка вопрос решают. Кстати, в западных странах (например, в Америке) гардеробов или вообще нет, или они принимают верхнюю одежду за деньги. И респектабельные дамы в опере сидят и держат на коленях свои шубы. Но мы не варвары.

Раздевшись, зритель идет в буфет, чтобы перехватить после работы стаканчик чаю и съесть бутерброд. Есть в Москве и такие демократические маленькие коллективы -- например, Театр около дома Станиславского, -- в которых на специальном столике стоят термос, пакетики с чаем и кофе, бутерброды, плюшки и даже спиртное, и ты сам себе можешь все налить, а деньги положить в специальную корзинку. Но в большинстве статусных московских театров буфет -- это величественное и помпезное заведение, где простой пакетик сока стоит в пять раз дороже, чем в соседнем магазине, где за кулечек орехов требуют сто рублей, а за тарталетку с икрой или 50 грамм коньяку столько, что и сказать страшно. Московские театралы из завсегдатаев теперь приходят туда со своим харчем и, тихонько примостившись за столиками, разворачивают домашние бутерброды и даже разливают принесенный с собой коньяк -- я такое сама не раз видела...

Затем зритель наконец идет в зал -- собственно, ради этого все и затевалось.

Это в новых кинотеатрах все делается для удобства публики. Кресла, как правило, широкие, глубокие, с удобными спинками, расстояния между ними большие, и обязательно есть полочка для стакана с попкорном или кока-колой. Проведены даже исследования, доказавшие, что российские зрители крупнее своих европейских коллег, поэтому, заказывая кресла в Европе -- а большинство кинооборудования делается на западных заводах, -- владельцы кинотеатров требуют увеличения (расширения) базовой модели.

Для театральной публики никто не старается. Залы в большинстве московских театров ужасно неудобные. Театральные кресла сделаны для господ субтильных и коротконогих, причем задницы должны быть особенно поджарыми, а ноги -- очень короткими, поскольку иначе непременно упираются коленями в спинку впереди стоящего кресла. Еще Пушкин писал в «Онегине» про манеру российских денди ходить «меж кресел, по ногам» -- нынешний театральный зритель вынужден не идти, а протискиваться, и что там «по ногам», если он в этом процессе просто присаживается на колени к уже занявшим свои места. Меня когда-то учили, что проходить между рядами надо лицом к сидящим. Но тело человека не способно принимать столь прихотливую форму, и дабы избежать соприкосновения лица сидящего с задом идущего, нужно раз за разом вставать, пропуская в глубину опаздывающих... Даже в МХТ имени Чехова, даже в Малом театре количество сидячих мест на единицу площади явно превышает все нормы комфорта.

Нужно еще учесть, что партер, как правило, имеет очень небольшой угол наклона, и тем, кто сидит впереди, приходится задирать голову. А тем, кто сзади, просто плохо видно сцену, особенно если сидящие перед ним высоки и пышноволосы. Учтите, что речь идет о дорогих местах в партере, а ведь есть еще бельэтаж и ярусы, где все вышеперечисленные удовольствия усугубляются дальностью расстояния. Вы когда-нибудь пробовали рассмотреть что-то в театральный бинокль? Вот-вот. Потому-то на некоторых билетах рядом с номером места прямо так честно пишут: «неудобное»...

К тому же в театрах почти нет проходов. Узенькие колеи, проложенные между креслами, заставлены еще одним изобретением изощренной фантазии администраторов -- стульями или табуретками, на которые сажают тех, кто пришел в театр по приглашению, то есть не за деньги. Им «забесплатно», может быть, все равно, где сидеть -- хоть и без спинки, хоть и вплотную к соседу, но тем, кто заплатил за билет, становится страшно -- а ну как пожар? Выйти из зала можно только по головам, такое количество народа просто не в состоянии быстро просочиться сквозь небольшие щели проходов.

В антрактах выход из зала превращается в бесконечное топтание в толпе на месте, а когда наконец удается выйти -- пора с той же степенью комфорта протискиваться обратно.

Начинается действие. Положим, зрелище не понравится -- но выйти нельзя, не подняв весь ряд и не наделав шуму, поэтому многие из стыдливости мучаются и сидят. А спектакли бывают очень длинными -- и три часа, и четыре, а случается и пять с половиной. Правда, в таком случае они все-таки идут с антрактом, и кое-кто в это время из театра бежит.

Антракт в основном состоит из стояния в очереди -- в буфет или в туалет. Дамы обычно стыдливо выстраиваются длинным хвостом в коридоре, ожидая своей очереди скрыться за дверьми уборной. В отличие от туалета в буфет можно и не ходить, но тогда тебе остается лишь переминаться на пятачке возле дверей в зал или кругами дефилировать по театральным коридорам. Курить чаще всего выгоняют на улицу.

После окончания спектакля наступает еще одно испытание. В душе зрителя желание отблагодарить актеров за понравившийся спектакль борется с необходимостью немедленно, до пробок и очередей, проскочить в очередь за пальто. При этом часть зрителей устремляется к сцене, а встречный поток мешает этому стремлению.

Театральный разъезд в прежние времена, когда извозчики могли подъехать прямо к дверям театра, был куда гуманнее, чем теперь, когда владельцы собственных машин вынуждены пилить за несколько километров туда, где удалось найти место в час пик, чтобы с радостью обнаружить свою «лошадку», если, конечно, ее не увезли за неуставную парковку. Собственных парковок у театров нет. Так что разумнее отправляться в театр на метро и, если только позволяет погода, без верхней одежды.

Теперь самое странное. Несмотря на все вышеперечисленное, в театрах полно публики. Люди покупают билеты, хотя они сегодня уже недешевы. Публика собирается и на те спектакли, которые ругают в газетах, и на те, про которые в газетах вообще не пишут, а на те, про которые пишут хорошо, вообще нельзя купить билет (я имею в виду за цену, на нем поставленную, так как московские перекупщики делают возможным поход на любой спектакль -- но только для состоятельных господ). Это в кино зрителей заманивают бонусами и возможностью выиграть автомобиль. Пока еще ни одному театру не пришло в голову устроить розыгрыш призов -- хотя бы самых простых -- для привлечения публики. Уверены -- сами придут. И ведь приходят.

И не только пожилые интеллигенты, подсевшие в далеком прошлом на иглу театрального искусства. Приходят и молодые, явные неофиты, нарядные и торжественные. Сидят в тесноте и духоте, стоят в очередях, протискиваются в узких проходах, вытягивают голову, чтобы увидеть фигуру артиста... И ничего, что они аплодируют в драме после каждой паузы, что действия называют отделениями, что разговаривают громким шепотом по мобильному телефону. Все равно, главное, что они тут, в театре, старинном, многоярусном. Остальное приложится.