В истории человечества существовали три города, в разное время претендовавшие на звание интеллектуальной столицы мира: Афины античности, Флоренция эпохи Возрождения и Париж ХVIII--ХIХ веков. Сегодня, в начале третьего тысячелетия, в мире есть города, претендующие на звание деловой столицы мира (Нью-Йорк, Лондон), столицы технологической (Бостон, Токио, Силиконовая долина в окрестностях Сан-Франциско, а с недавних пор Шанхай и Бомбей -- круг ширится), столицы элегантности (Париж, Милан), столицы развлечений (Лос-Анджелес с Голливудом и тот же Нью-Йорк с Бродвеем). Но как ни странно, на звание интеллектуальной столицы мира нет даже претендентов. Что, кстати сказать, красноречиво говорит об эпохе.

Между тем человек разумный нуждается в духовном лидере, чтобы цивилизация не брела во все стороны сразу. Скажу с полной уверенностью и убежденностью: сегодня на звание интеллектуальной столицы мира -- четвертых Афин -- с полным правом может претендовать Москва.

В истории цивилизации Рим, эпицентр организованности и силы, и Афины, эпицентр духовности и созидания, соперничали. Эти два города, а точнее, идеи этих двух городов, на протяжении более двух тысяч лет находились в отдалении друг от друга. Случилось так, что в России Рим и Афины оказались территориально совмещенными в одном месте. Причина этому -- историческая. Иван III создал русское национальное государство с центром в Москве. Лозунг "Москва -- Третий Рим", провозглашенный иноком Филофеем при сыне Ивана III Василии Ивановиче, констатировал, что после падения Константинополя центр православия переместился на север. В момент произнесения афоризм "Москва -- Третий Рим" являлся лозунгом, а не фактом: только спустя полвека русское государство со столицей в Москве, многократно увеличившись в размерах, стало державой. С момента воцарения Ивана Грозного в течение 500 лет (вплоть до конца ХХ века) Россия, как Вселенная с момента Большого взрыва и по сей день, расширялась с средней скоростью более 40 тыс. кв. км в год.

После перенесения Петром I столицы из Москвы в Петербург функция Москвы изменилась. Россия (но не Москва) стала Третьим Римом. Москва, из которой ушла власть, стала истинно русским городом, средоточением русского понимания гармонии и естественности, соборности и красоты. Именно в Москве жил русский дух в понимании Пушкина, именно там сформировался русский образ жизни с его безудержностью, задумчивостью, сменами настроений, устремлением в небеса и метаниями из бездны в бездну.

Но что не менее существенно, в ХIХ и начале ХХ века в Москве возникло совершенно особое восприятие искусства, соединявшее в себе религию и назидание, законодательство и школу. Литература была русским Евангелием, музыка -- русской литургией, театр -- кузницей русских чувств. Пушкин в России был воспитателем юношества и создателем душ в не меньшей степени, чем Христос. Русские чувства формировались, ковались и расцветали в театре. Русская женщина с ее очарованием и непредсказуемостью -- плоть от плоти русского театра, русской музыки и русской литературы. Мелодия души, а вовсе не моральный кодекс лежит в основе русского поведения.

Не только русская литература с ее вечным воспарением ввысь не похожа ни на какую другую. Русская музыка и русский театр играли и продолжают играть совсем не ту роль, что в Европе, но очень похожую на ту, которую они играли в Афинах Перикла. Не случайно большевики назвали театры храмами искусства: в России они действительно являются таковыми.

Функционально и духовно Москва в период начиная с восстания стрельцов и до (грубо говоря) Октябрьского переворота была Афинами России, соединявшими европейскую культуру (в ХVIII и ХIХ веках приходившую в страну в первую очередь из Петербурга-столицы) с русской душой и русской традицией, плавильным котлом, в котором, как в первобытном бульоне, переплавлялись идеи и мысли.

Октябрьская революция была не только социальным переворотом. Она самым существенным образом повлияла на судьбу Москвы. В 1918 году Ленин со товарищи вернули столицу в Москву, совершенно не осознавая, что впервые в истории человечества Рим и Афины соединились. Две мировые идеи соединились и по территории, и во времени. Внося путаницу в понимание того, что же такое Москва. Между тем, как ясно из всего вышесказанного, есть две совершенно разные Москвы.

Есть Москва -- Четвертые Афины, Москва тончайших интеллектуалов, деликатных мужчин и женщин с чистыми и просветленными взорами. Москва, визитной карточкой которой является мягкая улыбка перед тем, чтобы что-то сказать. Москва, в которой духовные ценности неизмеримо важнее ценностей материальных -- причем любых, несмотря на любые соблазны. Москва Духа, сформировавшаяся в то время, когда город не был столицей.

И есть Москва -- Третий Рим, повелевающий такой немереной территорией, какая ни первому италийскому Риму, ни Второму Риму -- Константинополю -- и пригрезиться не могла.

Символом Москвы как Рима является Кремль. Символом Москвы -- духовной столицы являются московские театры, Консерватория, вернисажи, музеи, институты Академии наук, библиотеки.

Москва как столица империи имеет центр. Москва как столица духовная рассредоточена. Причем (что знаменательно и беспрецедентно) обе Москвы, Москва-духовная и Москва-имперская, Москва-Афины и Москва-Рим могут сочетаться и уживаться в одном и том же доме. В одном кабинете. В одном человеке. В одной душе.

Известна общероссийская присказка "Москва не Россия". Раз народ говорит, значит, так оно и есть. Но есть и другая Москва. Так что же Москва на самом деле, не Россия вовсе или сердце России и ее душа? Ответ на этот вопрос очевиден: Москва как эпицентр Третьего Рима, как квинтэссенция власти не Россия. Москва как Афины, как эпицентр русского духа -- самая что ни на есть русская Россия и есть. Понимание этого различия-единения, этого чисто русского комплементарного дуализма власти со свободой от власти должно быть совершенно четким. И в Москве, и в Российской Федерации, и в окружающем мире.

Но не всякое единение конструктивно. Необходимо отделить Москву -- Третий Рим от Москвы -- Четвертых Афин, начало имперское от начала духовного. Такое разделение -- даже всего лишь на уровне понимания -- имеет колоссальный потенциал: и политический, и экономический, и созидательный. Не всякое объединение плодотворно: нередко плодотворным оказывается именно разделение. Достаточно вспомнить, что именно с разделения нуклеиновых кислот и белков в одной клетке началась Жизнь.

Москва -- Афины ХХI века. Город, в котором никогда не было свободы слова, но в котором всегда была необыкновенная свобода мысли. Мир, в котором никто не боится ошибиться и услышать, что он дурак (да и как убояться дурацкого прозвища в стране, где национальный, самый любимый и самый умный из всех героев - Иванушка-дурачок?!) Русский путь познания резко отличается от западного. Там каждая ошибка, как в программе компьютера, должна быть устранена. В России напротив: познание через ошибку как эволюция жизни in vivo, развивающаяся благодаря мутациям, -- самое нормальное дело. "Человеку свойственно ошибаться", -- печально произносит человек Запада. «Но на ошибках мы работаем и учимся», -- c энтузиазмом подчеркивает россиянин. Протуберанцы сознания, добра и зла, ошибки и истины, обретения и потери в России, и только в России столь же естественны, как воспарение духа, как неформальные отношения с любым мундиром и даже -- не побоюсь этого сравнения -- как "соображение на троих".

Русское созидание столь же отлично от западного, как и путь русского познания. Человек Запада проектирует систему практично, чтобы она заработала сразу. И тщательно ее конструирует. Мы совершенно другие. Для нас важна прежде всего идея, не то, как система работает, а то, насколько совершенен ее замысел. Доработать можно потом.

Человеку Запада такой подход непонятен. Он противоречит основным принципам, на которых построена западная цивилизация. Для человека Запада первична цель и функционирование, для нас замысел важнее его реализации -- в полном соответствии с различием между Афинами и Римом. Для нас -- как, впрочем, и для Афин Перикла, Флоренции Медичи и Парижа вплоть до второй мировой войны -- первична идея, реализация которой вторична. Для человека Запада на первом месте стоит реализация спроектированного. Это касается и создания межконтинентальной ракеты, и доказательства теоремы. Не случайно созданные почти полвека назад под руководством академика Королева выводящие спутники на орбиту ракеты-носители конкурентоспособны до сих пор, а шаттлы, к сожалению, по сей день взлетают (говоря на непереводимом ни на какие языки русском) через пень-колоду: то с обшивкой проблемы, то с электроникой. Успешность российских ракет (несмотря на очевидное подавляющее превосходство американских технологий над российскими) есть результат фундаментальной концептуальной разницы.

Несмотря ни на что -- на патологическое неуважение к интеллектуалам, на деградацию науки, на массовый отъезд профессиональных лидеров за рубеж, -- Москва остается Афинами. Духовная жизнь города насыщена как никогда (или как всегда, что для русского Времени и языка одно и то же). Русский воздух поддерживает этот созидательный дух, эпицентром которого является Москва-Афины с вырезанным из этого эпицентра сверхэпицентром-Кремлем, являющимся символом совершенно другого, можно даже сказать -- диаметрально другого, Третьего Рима.

По существу, геометрически имея кольцевую структуру, топологически и функционально Москва является бубликом: Афины с Римом посередине. Кто бы ни воцарился в Кремле, он с неизбежностью становится повелителем Рима. Кто бы ни воцарился в здании супротив статуи Юрия Долгорукого, он с неизбежностью становится стратегом Четвертых Афин. Между Афинами и Римом лежала, лежит и всегда будет лежать концептуальная бездна -- повсюду, кроме России. Москвич преодолевает непреодолимую пропасть между властью и противодействием ей, централизмом и децентрализацией, материей и духом, словно не замечая ее, -- в полном соответствии с наблюдением Достоевского (из бездны в бездну), которое можно назвать (по аналогии с термодинамикой) первым началом русского Бытия.

Но что же надо сделать, чтобы сперва москвичи, а следом за жителями столицы русскоговорящие люди, где бы они ни проживали, включая соотечественников за рубежом, а потом и остальное население земного шара осознали, что Москва является Афинами третьего тысячелетия? Что надо сделать для того, чтобы Москва начала всегда вызывать восхищение и никогда -- страх? Прежде всего всеми возможными способами требуется разделить (начиная с сознания россиян) Москву -- столицу империи и Москву -- столицу духа. Нужен ряд практических мер, требующих обсуждения, но в общих чертах совершенно ясных, ибо все основные компоненты, требуемые для того, чтобы стать интеллектуальной столицей мира, в Москве налицо: их надо не создать, а всего лишь гармонизировать. Координированные усилия московской мэрии, ученых, писателей, музыкантов, интеллектуалов в бизнесе, российском правительстве и администрации президента (являющихся "римлянами" по должности, но "афинянами" по духу), а также русской интеллектуальной ойкумены, беспрецедентно успешно "внедрившейся" в деловую и интеллектуальную элиту более чем 70 стран, включая самые экономически развитые и "интеллектуально продвинутые", способны в считаные годы сделать Москву эпицентром мировой интеллектуальной жизни. Я ни на минуту не сомневаюсь, что это реально и что это свершится.