Два последних тома «Отечественных записок» посвящены медицине. Естественно, не области знания (на то существуют специальные издания), а медицине как социальному институту. Российское общество меняется стремительно, и этот институт явно не поспевает за столь быстрой трансформацией. Здравоохранение застряло между антирынком и рынком и не может сдвинуться с места, поскольку тянут его в разные, часто противоположные стороны. Разброс мнений и в обществе, и в профессиональной среде колоссален. Причем договориться не могут не только по вопросам организации медицины, системы ее финансирования, распределения финансового бремени между государством и гражданами. Неожиданно актуальным сегодня оказался вопрос: а сколько вообще людям нужно медицины? Не сталкиваемся ли мы здесь со своего рода перееданием? Действительно ли человечество стало больше болеть, и тем объясняется стремительный рост нашей зависимости от медиков, или дело во врачах, которые слишком активно навязывают нам свои услуги? Ведь многое, что они сегодня квалифицируют как болезнь, еще недавно таковой не считалось.

В журнале выступают авторы, занимающие по этим вопросам самые разные, порой полярные позиции. Весьма широк и круг проблем, которые они обсуждают.

В российских опросах общественного мнения здоровье неизменно выходит на одно из первых мест среди жизненных ценностей. Правда, смотря как спросить: такой результат обычно получается, когда отвечающим предлагают выбрать несколько пунктов из закрытого списка. Если же вопрос открыт и ценности можно называть любые, о здоровье мало кто вспоминает. Как мало кто помнит о нем и в реальной жизни: согласно опросам, двое из трех россиян не уделяют никакого внимания собственному здоровью -- по крайней мере пока не заболеют. Причем это почти не зависит от образования, уровня доходов, места жительства, социальной адаптированности и т.д.

Еще нагляднее эти странности становятся видны, когда речь идет о какой-нибудь конкретной болезни или проблеме, требующей вполне определенных мер защиты. Например, гриппа -- болезни, с которой в России ежегодно сталкивается больше людей, чем с какой-либо другой. Согласно другому опросу, ровно половина взрослых жителей России полагают, что своевременно сделанные прививки могут предотвратить заболевание гриппом, но только 14% реально делают их. А когда заражение все-таки происходит, почти половина жертв гриппа (44%) переносят заболевание на ногах.

Социолог Леокадия Дробижева, столкнувшись в своих исследованиях с подобными парадоксами, объясняет их тем, что здоровье воспринимается россиянами как ценность инструментальная: оно нужно не само по себе, а потому, что без него невозможно достигнуть более привлекательных вещей -- хорошего образования, работы, успеха у противоположного пола и т.д. «Молодежь понимает -- без здоровья успеха не может быть, но желания у них иные», -- резюмирует она. Ту же гипотезу подтверждают и другие исследования. В одном из них опрошенным предложили выбрать три заветных желания. При такой постановке вопроса инструментальные ценности «не пляшут» -- зачем тратить на них желания, если то, что в жизни достигается с их помощью, можно заказать непосредственно? В таком тесте о здоровье вспомнили всего 8% российских подростков, в то время как среди их финских сверстников эту ценность назвали почти 42%.

Обычная картина: средней руки горожанин подхватил тот же грипп. За несколько часов совершенно здоровый человек превратился в тяжелобольного. Тактика лечения хорошо известна: постельный режим, обильное питье, профилактика осложнений. Но это в том случае, если здоровье для него самостоятельная ценность. А для нашего гипотетического больного здоровье -- это способность справляться со своими социальными (в первую очередь профессиональными) обязанностями, болеть ему недосуг. И он принимает меры: галазолин от насморка, «Холлс» от кашля, аспирин от температуры. Добавив к этому на ночь стаканчик народного средства от всех болезней, утром он идет на работу, уверенный, что сделал все, что мог. На самом деле он сделал все, чтобы болезнь протекала как можно тяжелее: подавил отделение слизи, смывающей вирус; сбил температуру, замедляющую размножение вируса, и пошел в людное место рассеивать вирусы и зарабатывать осложнения. «Инструментальный» подход определил тактику, прямо противоположную той, которую диктует настоящая забота о здоровье. Причем подобный «героизм» явно поощряется обществом (включая и образованную его часть), что видно хотя бы по гордости, с какой люди рассказывают, как выходили на работу совершенно больными.

Часто говорят, что жители России наплевательски относятся к любым факторам риска. Это не совсем так: наши соотечественники многого боятся и многое считают вредным для здоровья. Однако сложившаяся у них иерархия угроз сильно напоминает представления мышонка из сказки, который шарахался от всех встреченных животных, кроме кошки.

Думаю, каждому из читателей приходилось присутствовать (если не участвовать) при обсуждении экологических достоинств разных городских районов: у этого со стороны преобладающих ветров лесопарк, а у того -- какой-то подозрительный завод... Я не хочу сказать, что эти особенности местной географии на самом деле не имеют никакого значения для здоровья (хотя реальная картина их воздействия на людей гораздо сложнее, чем ее обычно представляют). Но лучший известный мне комментарий к этой проблеме принадлежит профессору Симону Авалиани: «Если вы выкуриваете больше пачки в день, можете жить хоть прямо под трубой коксохимического цеха -- ничего существенного он в ваши легкие уже не добавит».

Обычно причины такого отношения российских граждан видят в незнании, невежестве, отсутствии общей и медицинской культуры и т.д. Справедливость таких характеристик подтверждается исследованиями, показывающими, что даже в городах не более трети взрослых людей знают, какие прививки они получили в течение жизни, и даже о том, какая у них группа крови, не говоря уж о своей генетической предрасположенности к тем или иным заболеваниям. В том, что даже среди людей с высшим образованием почти никто не видит разницы между бактерией и вирусом (и соответственно запросто может пытаться лечить вирусное заболевание антибиотиком), мне регулярно приходится убеждаться на собственном опыте. Однако списать все на невежество невозможно.

Думается, тут немалую роль играет и другой фактор. В одном из опросов ФОМ респондентам был задан вопрос: «Что сильней всего угрожает вашему здоровью?». На первое место (21%) вышла «плохая экологическая ситуация», дальше шли «стресс, нервные нагрузки» (13%) и «низкий уровень жизни» (9%). «Вредные привычки» (7%) заняли только четвертое место, а «собственное халатное отношение к здоровью» было упомянуто менее чем в 1% ответов. Закономерность очевидна: главный вред приписывается тому, что не зависит от отвечающего, чего он не может изменить.

Стремление постсоветского человека уйти от ответственности, переложить ее на какие-нибудь не зависящие от него инстанции и обстоятельства хорошо известно и проявляется отнюдь не только в вопросах медицины (хотя именно в них такой подход может оказаться буквально смертельно опасным). Но есть и другая сторона медали: абсолютное недоверие российского обывателя к любой официальной информации и вообще к любым формальным структурам -- будь то государственные учреждения, коммерческие фирмы или общественные организации. С этой точки зрения одинаково неубедительна информация о вреде табака и о безвредности гормональных контрацептивов («Врачи говорят? А что они могут сказать, когда их всех эти фирмы башляют?!»). Миновать этот фильтр может только информация, полученная неофициальным путем, -- от знакомых. Понятно, что такая избирательность восприятия чрезвычайно способствует распространению средств и методов лечения, основанных в лучшем случае на искаженной и упрощенной медицинской информации, в худшем -- на обычной бытовой магии. Здесь же, вероятно, коренится популярность всякого рода «нетрадиционных методов лечения» (от мимикрирующих под обычную медицину до откровенно шарлатанских), к которым, по данным ФОМ, хотя бы однажды обращался каждый четвертый взрослый житель России.