Итальянская группа Gabin несколько лет назад прославилась хитом Doo Uap, переделкой нетленного джазового стандарта Дюка Эллингтона It Don't Mean A Thing (If It Ain't Got That Swing). Эта почти шуточная обработка джазовой классики неожиданно получила большую известность у нас, получив хорошую ротацию на радио и широкое применение в качестве рингтона для мобильников. Недавно эта группа, названная в честь великого французского актера Жана Габена, выпустила новый альбом со странным названием «Мистер Свобода» (Mr. Freedom). Содержимое диска довольно непривычное для тех Gabin, которые нам знакомы по первому альбому. Новый -- более живой, энергичный джазовый и фанковый. Кроме того, в записи принимали участие джаз-дива Ди Ди Бриджуотер, ее дочь, тоже изрядная вокалистка Чайна Моузес, а также шотландский рокер Эдвин Коллинз. Несмотря на резкую смену стилистики, альбом хорошо продается у нас, а Gabin вновь, уже в третий раз за последние три года посетили Россию. 18 мая Gabin выступили в Москве, а затем отправились по городам и весям. Коллектив даст концерты в Нижнем Новгороде, Уфе, Екатеринбурге и Санкт-Петербурге.

В чем смысл названия и концепции последнего альбома, а также что так привлекает этих итальянцев в России, у основателей коллектива Массимо БОТТИНИ и Филиппо КЛАРИ выяснял Александр БЕЛЯЕВ.

-- Что означает название «Мистер Свобода»?

Массимо Боттини: -- Это наше желание -- найти свободу внутри себя, внутри каждого.

Филиппо Клари: -- Это наша философия музыки -- делать то, что нравится, не обращая внимания на чарты и маркетинг.

-- С вашей популярностью вы уже можете себе такое позволить, и ваш новый альбом довольно сильно отличается от старого...

М.Б.: -- Да, в нем больше соула, фанка, бразильских ритмов. Но у нас нет такой задачи: делать обязательно очень разные альбомы -- просто так получается.

Ф.К.: -- Следующий альбом Gabin может оказаться вообще чисто электронным, кто знает. А что? Вдруг захотим поразвлечься с электроникой...

-- А как вам пришла идея пригласить Эдвина Коллинза? Почему именно его?

М. Б.: -- Для заглавной песни, Mr. Freedom, мы хотели найти именно такой голос -- мужской и рок-н-ролльный. Вообще-то мы мечтали позвать Дэвида Боуи или Тома Джонса, но у нас просто нет денег, чтобы заплатить таким звездам. А потом неожиданно Филиппо вспомнил, что на нашем лейбле, Virgin Italy, записывался такой замечательный шотландец Эдвин Коллинз, у него в начале 90-х был громкий хит, что-то типа Baby Like You...

-- Точнее, A Girl Like You...

М.Б.: -- Да. Так вот, поскольку мы записываемся на одном лейбле, нам было очень просто связаться с ним, объяснить, что нам надо, и послать ему демо. Песня ему понравилась, и Эдвин согласился с нами работать. Мы хорошо поработали и приятно проводили время вместе. Он прекрасный человек.

-- Тем не менее альбом вы сделали не столько рок-н-ролльным, сколько фанковым?

Ф.К.: -- Про первый наш альбом критики писали только, что это «нечто между джазом и лаунжем», а мы как раз пытаемся играть как можно больше разных стилей. Что касается соединения «джаза с лаунжем», то это вообще звучит довольно странно, хотя бы потому, что термин «лаунж» сейчас стал уже совершенно бессодержательным. А на втором альбоме мы старались отразить весь наш с Массимо опыт музыкантов, диджеев и продюсеров. Потому что мы всю жизнь занимались разными стилями.

М.Б.: -- Да, если бы мы даже очень захотели играть какой-то чистый стиль, у нас бы ничего не вышло (смеется).

-- Насколько я знаю, вы, Массимо, были джазовым басистом и играли с корифеями. Это так?

М.Б.: -- Да, в середине 80-х я играл с Джоном Скофилдом, Майклом Брекером и Билли Кобэмом. Просто в то время в Италии по каким-то причинам сложилась очень благоприятная ситуация для джаз-рока: у нас организовывали большое количество джаз-фестивалей, хорошие музыканты постоянно гастролировали... Было даже странно: приходишь в какой-то маленький клуб пива попить, а там, оказывается, идет полноценный концерт самого Майкла Брекера! В общем, в те годы я старался как можно больше играть джаз с корифеями и записал несколько альбомов с нашими итальянскими джазменами. А потом встретил Филиппо, который занимался диджейством и электроникой, и мы стали продюсировать поп-артистов.

Ф.К.: -- Ну собственно, так мы и пришли к стилю группы Gabin: играть все подряд и как бы в шутку. Мы вышучиваем разные стили, но... как бы это объяснить? Делаем это всерьез.

-- Как говорил Чарли Чаплин, «смешное -- это дело серьезное». Так?

-- Точно! Мы прикалываемся над разными стилями, но делаем это без издевательства и уж тем более без халтуры. Мы стараемся, чтобы было весело, и подходим к этому со всей серьезностью.

М.Б.: -- Я еще хочу добавить про концепцию Gabin кое-что, может быть, ускользающее из поля зрения критиков. Дело в том, что концерт Gabin в нынешнем составе -- это живая группа плюс диджей. Мы играем какую-то нашу песню, а Филиппо может в то же время завести сэмпл Тома Джонса или какой-нибудь джаз с виниловой пластинки лейбла Blue Note, или еще что-нибудь из совсем другой оперы. То есть концерт Gabin -- смесь того, что мы создаем сами с тем, что нас вдохновляет на это. Нравится вам такое дело или не нравится, я не знаю, но такие уж мы есть.

-- Вы были в России уже три раза. Так понравилось у нас?

М.К.: -- Понравилось. Мне Россия вообще очень нравится, она чем-то похожа на Италию. А что, вы страдали от коммунизма, мы... тоже много от чего. От капитализма, например (смеется). Когда нас первый раз пригласили в Москву, мы с Массимо были уверены, что никто ничего не поймет и что мы вообще тут сто лет никому не нужны. Ну, господи, что мы тогда знали о России, если Советский Союз всю жизнь был сокрыт от нас железным занавесом? Понятно, что у нас было неправильное представление. А публика оказалась просто превосходной: приятные люди, очень внимательные, все понимающие... Знаете, я, получается, езжу к вам на протяжении трех лет и даже за такой короткий срок я вижу, как люди меняются. Я не знаю, какие изменения происходят в России, хорошие или плохие, но я вижу, что ваши люди, молодежь особенно, становятся более творческими, раскрепощенными. На улицах разных городов очень приятные, интеллигентные лица, много творческих людей. Понимаете, я артист, у меня свои идеалы, и то, что у людей появилась возможность свободно проявлять себя в творчестве, это, на мой взгляд, очень важно.

-- У вас появились друзья в России?

-- Как ни странно -- да.

-- Что же здесь странного?

-- Видите ли, мы работаем в такой сфере, в которой человеческие отношения не очень-то складываются. Чисто деловые, очень холодные, прагматичные. Вот группа Gabin имеет контракт с итальянским отделением Virgin. И что? Какие у нас отношения с сотрудниками этой компании? Да никакие. Да и они к нам относятся... даже не знаю... как к товару. Кроме того, эти люди просто не понимают, что они имеют дело с искусством, пусть даже как продавцы. Нет, я понимаю, что мы играем популярную, развлекательную музыку, но это ведь все равно сфера творческая, духовная. А они этого не понимают.

-- А россияне?

-- Тут совсем другое дело. Еще когда мы в первый раз приехали, мы очень подружились с девушкой из местного отделения нашей звукозаписывающей компании. Так вот я с ней по e-mail и SMS общаюсь чаще, чем с нашим итальянским менеджментом!