Говорят, после того, как эксперты «Золотой маски» посмотрели омский спектакль «Король умирает», его сразу включили в список номинантов как основного претендента на премию от провинции, и потом с этого места его ничто не сдвинуло. Ничего удивительного: Омская драма -- один из самых сильных театров в России, он беспрестанно возит свои спектакли на «Маску», а режиссер Вячеслав Кокорин в провинциальном театре человек известный и заслуженный. Да что говорить, «Король умирает» -- спектакль добросовестный и доброкачественный, по нынешним временам это немалая похвала, но не уверена, что это те самые свойства, с которыми можно снискать успех на «фестивале лучших спектаклей России».

Кокорин взял одну из самых знаменитых пьес Ионеско и поставил ее, как часто у нас ставят абсурдистскую драматургию: немножко мрачного цирка и немножко многозначительной эксцентрики. Посреди огороженной барьерчиком сцены нарисован эллипс, будто сплющенная арена, и по нему, как в параде-алле, друг за другом ходят герои. Высоченная дверь в углу временами распахивается, будто сейчас из нее выйдут слоны или выкатится пирамида на велосипедах. Королевский трон на пружинке похож одновременно на детский аттракцион и электрический стул. Герои, окружающие короля, тоже выглядят по-цирковому: любимая жена -- в пачке и балетных тапочках, нелюбимая -- в темном глухом платье, как дрессировщица, чиновник-доктор похож на белого клоуна, высоченный охранник с трубой -- на шпрехшталмейстера... Отыграв сцену, они уходят за барьер и садятся сбоку на стул в ожидании следующего выхода.

Прием столь же понятен, сколь и ожидаем, непонятно только существо дела: чего, собственно, все эти люди хотят от короля, которому они в начале спектакля объявили, что к концу он умрет. Все многословно обсуждают: жалко его или нет, хорошо он царствовал или плохо, помочь ему умирать или помешать, пускаются то в шутки, то в философствования, вызывая у зрителей тоску и желание, чтобы их вместе с королем оставили в покое. И становится совершенно ясно, что спектакль этот имеет смысл только потому, что в нем есть король Беранже, которого играет Михаил Окунев. И именно поэтому без сомнений привезен на «Маску» (Окунев один из номинантов на «Лучшую мужскую роль»).

Не могу сказать, что Окунев играет безукоризненно -- тоже, бывает, впадает в истерику и бестолково суетится, но глаза у него -- живые, и история его совершенно ясна. Нелепый оборванец, какими у нас часто играют абсурдистских героев, -- в стоптанных пыльных башмаках, мятом пиджаке, со всклокоченными седыми волосами, -- он похож на растерянного и испуганного подростка, чья главная мысль: «я не хочу умирать -- я хочу быть!» Говорят, Ионеско написал эту пьесу после того, как сильно болел и очень испугался смерти. Это чувствуется: совершенно животный страх («пусть лучше умрут другие!») тут сменяется обидой («иди, убей двух пауков в моей спальне -- не хочу, чтобы они меня пережили»). Был ли король злодеем (приказал убить и родителей первой жены, и своих родственников, чтоб не мешали), великим ученым (он придумал тачку, танк и самолет), великим полководцем (завоевал весь мир), великим литератором (написал все пьесы Шекспира), был ли он богом (придумал солнце, огонь, горы и цветы) -- неясно. Правит ли он уже столетия или несколько дней, давно ли произошел такой упадок королевства, что теперь его окраина у ближней речки, куда министры уехали в отпуск (а потом упали в воду, и их унесло течением), -- тоже неясно, да здесь и не имеет значения. Лучшие минуты спектакля -- когда король, пристроив рядом с собой на троне служанку Джульетту, начинает выяснять у нее, как она живет, что делает каждый день, а сам восторгается каждому угрюмому ответу замордованной тетки (встаешь рано? пасмурно? прекрасно! идешь на рынок? встречаешь бакалейщика? как хорошо!). Вдруг оказывается, что самые простые вещи -- достать кошелек, вынуть мелочь -- представляются недоступным счастьем для того, кто вот-вот должен умереть. Доктор объявил, что до самой смерти королю уже не придется поесть, и Беранже с наслаждением вспоминает жаркое и то, как можно размять овощи в тарелке, чтобы получилось пюре. (Служанка: «Можно я принесу ему пюре? Ему это доставит удовольствие». Доктор: «Умирающим не рекомендуют».)

Но снова прочие герои начинают свои игры в парадоксы и эвфемизмы, зачем-то выстраиваются в линейку и поют а капелла веселенькое «ля-ля-ля». Начинается какое-то невнятно «абсурдистское» словоговорение, которое, кажется, на что-то намекает, но я не понимаю, на что, и на ум приводит только давлатовскую формулу «разговор шел на одном подтексте». К концу спектакля король, как ему и положено, умирает, но к этому моменту его уже совсем не жалко.