Выход на экран фильма Мела Гибсона «Страсти Христовы» сопровождался всякого рода скандалами, которые скорые на руку журналисты поспешили назвать беспрецедентными. Ничего подобного. Скандалы вокруг фильмов о земной жизни Иисуса возникали всегда. Вначале они были вызваны тем, что сам факт переноса образа Спасителя на экран воспринимался как кощунство, а первые попытки такого рода были предприняты еще в 1898 году. Тогда на пленке запечатлели народные мистерии Страстей Господних, которые разыгрывались в разных странах Европы. (Наиболее известная, в баварской деревушке Обераммергау, в очередной раз состоится в 2010 году). Со временем кино перестало вызывать неприятие верующей публики, и выяснилось, что фильмы о Христе являются мощнейшим миссионерским средством. Сесиль Б. де Милль, снявший «Царя царей» в 1927 году, в своей автобиографии хвастался, что этот фильм «рассказал историю об Иисусе из Назарета большему числу людей, чем какое-либо иное произведение за исключением Библии». Но скандалы сопровождали и его появление. Недовольными оказались евреи, испугавшиеся, что фильм вызовет волну юдофобства -- в ту пору антисемитизм в США был широко распространенным явлением. Де Милль внял их опасениям, изобразив главным злодеем первосвященника Каиафу, который в ужасе обращается к Иегове после сцены распятия: «Избави от гнева Твоего народ Твой, я один виноват в этом». Столь выразительный титр в немом фильме шел явно вразрез с евангельским «кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27.25), выкрикнутым «всем народом» в ответ на увещевания Пилата. Режиссер пошел на это, поскольку и сам понимал, какое мощное воздействие может оказать кино на простодушные массы, готовые буквально воспринять текст Писания.

Де Милль был и первым режиссером, который сознательно опирался на поддержку американских христиан при показе фильма. В результате его лента побила все кассовые рекорды 20-х годов, а потом еще в течение 25 лет ее показывали в кинотеатрах на Пасху, и многие приходы брали ее напрокат для своей миссионерской работы.

Популярность «Царя царей» подвигла модного режиссера Николаса Рэя на съемку ремейка, вышедшего на экраны в 1961 году. В этот раз на фильм ополчились католики. В заявлении Католического легиона благопристойности он был назван «неверно отражающим Писание и неточным в богословском и историческом плане». Католические протесты были вызваны, вероятно, тем, что Рей акцентировал в своем фильме человеческую природу Христа. У протестантской публики такая интерпретация образа Спасителя возражения не вызвала. Это были годы подъема либерального протестантского богословия, в котором на первый план выходила социальная роль Иисуса. В то же время режиссера нельзя было упрекнуть в том, что он вовсе не учитывал интересы католической аудитории. В фильме Магдалина просит Деву Марию замолвить за нее словечко Христу. «Ты просишь меня вмешаться?» -- спрашивает Мария, и на этом сцена заканчивается, оставляя зрителей в неведении, что произошло дальше. Если бы вмешалась, это было бы ближе к католической трактовке образа Богоматери, если нет -- к протестантской. Рэй предпочел обойти спорный вопрос, но неудовольствия католиков все же не избежал.

Фильм, в котором социальная роль Иисуса доминировала, был снят все же не протестантом, а марксистом. В католических кругах Италии к решению Пьера Паоло Пазолини сделать ленту о Христе отнеслись с большой опаской. И действительно Иисус в «Евангелии от Матфея» (1964), сострадающий еврейской бедноте и гневающийся на богатеев, чем-то напоминал революционера-шестидесятника. (К слову, первым, кого Пазолини пригласил на роль Иисуса в своем фильме, был поэт и гражданин Евгений Евтушенко.) Но кинематографический дар Пазолини спас его от упрощения образа Спасителя. Мощный визуальный ряд (фильм снят в документальной манере итальянского неореализма) и неожиданное использование этнической сакральной музыки придавали происходящему на экране удивительную подлинность. Выход фильма не вызвал ожидаемых скандалов, в США он был номинирован на трех «Оскаров», и критики шутили, что неверующему режиссеру удалось лучше других справиться с задачей изображения «истинного Бога».

Иисус-человек безраздельно царствует в двух американских мюзиклах «Иисус Христос -- суперзвезда» и Godspell (староанглийская форма написания Gospel -- Евангелие), снятых в 1973 году. Фильмы отражают дух контркультуры, для которой Иисус прежде всего бунтарь, противопоставляющий истэблишменту свои мистические озарения в надежде, что они перевернут существующий порядок вещей. Втыкая цветочки в дула полицейских винтовок, хиппи верили, что они следуют заветам христианской любви. Примерно таким же образом вел себя и Иисус-суперзвезда. Неудивительно, что в обоих мюзиклах отсутствовала сцена Воскресения.

Между тем на смену контркультуре пришла волна консерватизма, в среде американских протестантов вылившаяся в мощный подъем политизированного фундаментализма. Когда во второй половине 70-х благочестивый Франко Дзеффирелли затеял снимать шестичасовой телесериал «Иисус из Назарета», он ненароком сообщил журналистам, что хочет показать Иисуса «обычным человеком -- мягким, хрупким, простым». Этого оказалось достаточно, чтобы фундаменталисты подняли мощную кампанию против фильма, так как в отличие от своих либеральных единоверцев возвеличивали божественную природу Христа. В результате один из главных спонсоров проекта Дзеффирелли -- General Motors -- отказался от финансовой поддержки. Крупнейший производитель автомобилей всегда чутко предугадывал настроения потребителей и вовремя сообразил, что деньги на «хрупкого Иисуса» будут потрачены впустую. Борцы с «человечностью Христа» оказались даже святее Папы Римского, который, напротив, проект Дзеффирелли благословил.

Любопытно, что примерно в это же время исламские фундаменталисты провели мощную международную кампанию против выпуска на экран «Мухаммеда -- посланца Господа» (1977), которая практически сорвала прокат фильма в мусульманских странах. Видимо, этот удачный пример вдохновил и фундаменталистов американских. Когда в 1983 году Мартин Скорсезе впервые попытался экранизировать роман Никоса Казанцакиса «Последнее искушение Христа», «Моральное большинство» Джерри Фауэлса буквально завалило студию Paramount Pictures письмами с угрозами бойкота и добилось своего -- проект был заморожен. Когда Скорсезе удалось все-таки найти деньги на фильм и выпустить его в 1988 году, угроза бойкотов была осуществлена вплоть до поджога кинотеатров. Причем протестантов в борьбе с фильмом поддержали и католики.

На самом деле они сомкнули ряды несколько раньше. Фильм Жан-Люка Годара «Вива Мария» (1985) вызвал официальное осуждение Папы Римского, и его прокат в США сопровождался бойкотами и пикетами «Морального большинства». Негодование консерваторов можно было понять: Скорсезе показал Христа, сомневающегося в своем высшем предназначении и почти уступившего искушениям плоти, а у Годара Дева Мария работала на заправочной станции и святой Иосиф был шофером такси.

Сейчас консервативные настроения на подъеме практически во всех христианских конфессиях. Поэтому появление новых «Страстей Христовых» вполне закономерно. Мел Гибсон -- католик-традиционалист. Для него важна божественная природа Христа. Она явствует из сцены Воскресения Сына Человеческого во плоти, несущей следы страшной казни. В высшем предназначении сына не сомневается Дева Мария, вера которой не поколеблена его страшными мучениями. И наконец, сами эти мучения -- страсти Христовы, изображенные с предельным натурализмом, подводят зрителя к мысли, что обыкновенному человеку они бы оказались не по плечу. Перед ним -- страдающий Бог. Вполне в католическом духе Гибсон использует в фильме элементы Предания (развивая тему едва упомянутой в Писании благочестивой супруги Пилата). Но это не смущает зрителей-протестантов (у которых Предание не в чести), поскольку режиссер старательно следует не только духу, но и букве Писания. Творческая фантазия режиссера ограничивается образом дьявола, являющегося Спасителю в Гефсиманском саду. Да Марина Магдалина отождествлена с безымянной блудницей, которую Христос спасает от побития камнями. В результате фильм получил одобрение Папы Римского, а в США и протестанты, и католики ходили на него «всем приходом». Традиционалистский подход Гибсона понравился и Русской православной церкви, представитель которой назвал фильм полезным «сильно действующим лекарством».

Но Гибсону не удалось избежать скандала, как практически всем его предшественникам. Скандал этот был связан не столько с содержанием его веры, сколько с ее горячностью, подвигнувшей его с предельным натурализмом изобразить муки Спасителя. Для либеральных христиан это оказалось чересчур, особенно в связи с «еврейской темой». Слишком подробное изображение издевательств, которые претерпел Спаситель от своего народа, способны разжечь антисемитскую истерию, решили они. Опасения либералов полностью разделили и еврейские организации типа Лиги защиты евреев, которые выступили с рядом протестов. В Европе протесты прозвучали гораздо громче, чем в Америке -- в США опасность антисемитизма в настоящее время несущественна, в то время как в Европе она более чем актуальна. Наиболее резко фильм был осужден в Германии, где с совместным заявлением выступили католики, протестанты и евреи. В этой стране, учитывая ее историю, юдофобские настроения предпочитают пресекать на корню. Негативную реакцию фильм вызвал и во Франции, там к протестам еврейских организаций добавилась и критика со стороны левой интеллигенции (позиция которой в этой стране традиционно сильна), посчитавшей фильм «безвкусной религиозной пропагандой».