События 3--4 октября 1993 года известны в новейшей истории России как второй (после августа 1991 года) штурм Белого дома. По сути, эти дни могли стать началом гражданской войны. Свою версию того, как все происходило, "Времени новостей" изложил участник тех событий, один из организаторов народных дружин полковник запаса Анатолий ЦЫГАНОК.

Министерство обороны в те дни практически предало президента Бориса Ельцина, бросив на произвол судьбы столицу. Однако значительная часть офицерского корпуса посчитала своим долгом стать в ряды Московской городской народной дружины, которая объявила о своей поддержке новой российской власти. В ряды дружинников, выступивших на стороне президента, записалось около двух тысяч действующих и «запасных» офицеров и прапорщиков. Большую часть из сорока баррикад, возведенных вокруг московской мэрии и Кремля, возглавили офицеры. Приходилось слышать, что народные дружины якобы были впопыхах созданы специально к событиям октября 1993 года. На самом деле к этому времени я уже полтора года был начальником городского штаба Московской народной дружины.

После ликвидации комитета по военной реформе при Госсовете СССР, где я проходил службу в должности эксперта-консультанта, меня прикомандировали к первому заместителю председателя правительства Москвы Эрнесту Бакирову. Ему была поставлена задача в кратчайшие сроки создать при правительстве Москвы новое государственно-общественное формирование по аналогии с Московской национальной гвардией (недолго просуществовав, она была расформирована из-за отсутствия нормативной базы). У меня же был опыт создания Российской национальной гвардии. В июле 1992 года было принято распоряжение мэра «О реорганизации деятельности и структуры народных дружин г. Москвы». 29 сентября распоряжением мэра руководителем был назначен Эрнест Бакиров, а я -- начальником штаба. С 9 марта 1993 года пошло и финансирование. В каждом округе и муниципальном районе были наши штабы. К 3 октября наши структуры уже сложились и были вполне дееспособны. И когда утром 3 октября появились первые жертвы на Смоленской площади, я понял, что дружину надо срочно отмобилизовывать.

Уже к середине дня люди стали подтягиваться к штабу. Первыми пришли отряды, оборонявшие Белый дом в августе 1991 года, -- «Дельта», «Россия» во главе со Славой Крайником, который был тогда командиром дружины района Замоскворечье, «Август-91» под руководством Александра Долгалева (одновременно он был командиром городского оперативного отряда). Нам была поставлена задача информировать правительство Москвы о том, что происходит на улицах города, собирать в отряды надежных людей, по мере сил не допускать в центр города праздношатающихся и зевак. К обеду в городском штабе народной дружины собралось около двух тысяч человек. Оперативные дежурные назначались из офицеров. Группу информации возглавил полковник Александр Шаравин, офицер Главного оперативного управления Генштаба. Он разработал схему обороны. Группу, которая оформляла приходивших в дружины людей, возглавлял генерал Кириллов. Питанием ведал майор Большаков. Действия народных дружин на метрополитене, железной дороге, речном транспорте координировал полковник Манаков. С ГУВД и его окружными отделами взаимодействовал капитан милиции Кириллов.

Для выяснения обстановки в городе мы организовали десяток разведывательных групп по три--пять человек. Командирам я выдал удостоверения, заверенные печатью. Первый доклад Бакирову о ситуации в городе я сделал около 15 часов, затем каждые тридцать минут докладывал мэру. Из Центроспаса прибыла медицинская дружина числом более ста человек. С пяти часов дня шел стихийный митинг, люди выступали, взобравшись на подогнанную Крайником к мэрии пожарную машину -- Руслан Мирошник, Лев Пономарев, Валерия Новодворская. Я с этой трибуны призвал людей записываться в народные дружины. Затем выступать стали с балкона мэрии.

К 18 часам у нас уже было построено 25 баррикад по всему центру Москвы -- вокруг мэрии, Центрального телеграфа, по улице Тверской. Милиция, как и армия, попряталась и охраняла сама себя. Но с начальником ГУВД генерал-лейтенантом милиции Панкратовым мы постоянно обменивались информацией.

По сути, началась гражданская война, трудно было определять, кто свой, а кто чужой. Под вечер ко мне пришел депутат Верховного совета Виталий Уражцев, с которым были давно знакомы: «Толя, президент Руцкой нуждается в тебе». Я ему отвечаю: «Я сторонник Ельцина». Спустя полгода я встретился с Руцким около Исторического музея, и он мне прокричал: «Цыганок -- предатель!» Как и в 1991 году, сотрудники «Мосфильма» предложили подогнать к нам бронетехнику, которую они используют для съемок. Президент «Автолайна» привел на Тверскую девять боевых разведывательно-дозорных машин, которые готовил к продаже. Мы посылали людей охранять газету «Известия», радиостанцию «Эхо Москвы» (она тогда помещалась на Пятницкой улице). Наши люди были без оружия, они должны были образовать живое кольцо вокруг этих объектов. В 21.30 с балкона мэрии Константин Боровой потребовал раздать оружие собравшимся на площади. Мы связались с Егором Гайдаром, он пообещал, что даст МЧС распоряжение выдать под мою ответственность несколько тысяч автоматов. Этот вопрос в течение ночи 4 октября поднимался несколько раз. В городском штабе готовились списки, уточнялись паспортные данные, об этом, помнится, даже Интерфакс дал информацию. В ту ночь мы развернули два донорских пункта.

В 23.30 стало известно, что комендантом Москвы назначен генерал-лейтенант Александр Куликов. В первые минуты 4 октября пришла информация о том, что в здании правительства России на Старой площади для взаимодействия с воинскими структурами создан штаб во главе с генералом армии Константином Кобецом. Я служил под его руководством в комитете военной реформы при Государственном совете СССР. Под утро от профсоюза авиадиспетчеров стало известно, что в подмосковном небе находятся 38 самолетов, которые якобы вызвал Руцкой. Связались с Кобецом, тот сказал, что борты летят по распоряжению не Руцкого, а правительства России. Между часом и двумя ночи мы стали высылать дружинников на закрытие газет, таких как «Советская Россия», «День», «Правда», «Литературная Россия», «Пульс Тушина».

С питанием нам помогали многие предприниматели и просто граждане. На одну женщину, которая привезла нам сухие пайки, прокуратура завела уголовное дело за растрату. Мне пришлось раздавать справки для предоставления руководителям предприятий -- две трети их поддержали Верховный совет РСФСР, и людям, поддержавшим Ельцина, грозили увольнения за прогул. Но были и другие примеры. Среди нас была группа каскадеров под руководством Андрея Ростоцкого. А ночью пришел ко мне войсковой старшина и объявил: «Сотня Всевеликого войска Донского прибыла для защиты президента Ельцина». Именно эта сотня выселяла из гостиницы «Россия» множество чеченцев, собравшихся по призыву тогдашнего главы парламента Руслана Хасбулатова.

Разные коллизии были во время той гражданской смуты. По распоряжению президента была прекращена деятельность Советов всех уровней, мои дружинники это распоряжение выполняли. Во главе Октябрьского райсовета столицы стоял мой близкий друг -- убежденный сторонник Хасбулатова, то есть на тот момент мой противник. Но я счел своим долгом его предупредить, чтобы он из здания райсовета ушел. А семья его несколько дней жила в моей квартире. Я и сегодня думаю, что поступил правильно. А вот с тем, что прекращено уголовное дело по октябрьским событиям и никто не понес ответственности, я категорически не согласен -- ведь погибли 160 человек.

Начиная с 4 октября наши дружинники совместно с внутренними войсками и милицией занялись поиском спрятавшихся боевиков -- сторонников Руцкого и Хасбулатова. Аркадий Мурашов, возглавлявший в то время ГУВД Москвы и бывший противником создания народных дружин, признал, что мы оказались на месте вовремя.