Нет, все-таки не надо Константину Аркадьевичу быть режиссером. Ведь все у него хорошо. Артистом выходит -- глаз не оторвешь. Разумно своим театром руководит: если лет десять назад «Сатирикон» воспринимали только как сцену, по которой, топоча и гогоча, носятся толпы безликой молодежи, то теперь в его репертуаре полно хороших спектаклей, и актеры яркие появились. О театре Райкин рассуждает интересно, для студентов в Школе-студии МХАТ он -- один из самых внимательных и любимых педагогов. Ну что ему неймется?

Не выдержал Райкин, поставил «Доходное место». И словно отбросил свой театр на те самые десять лет. Опять по сцене носится молодежь, изображая многочисленных слуг и непонятно зачем двигая туда-сюда мебель на колесиках. Опять все артисты безостановочно кричат, напрягают жилы, машут руками и пучат глаза. И все как один, включая сатириконовских премьеров, выглядят провинциально и неталантливо. Ни одного монолога в простоте не скажут -- все отбегают да прибегают после каждой фразы. Режиссерские штампы громоздятся один на другой: вот началось любовное объяснение -- и заиграл вальс, и закружился диван, на котором сидели влюбленные... Но самое главное -- решительно непонятно, зачем ставили этот спектакль, что хотели поведать миру? А что-то явно хотели, иначе бы не делали программку в виде российской тысячерублевки с Ярославским кремлем, высокопоставленный Вышневский не выглядел бы барственным банкиром в дорогущем элегантном костюме, а главный герой -- молодой правдолюб, не желающий жить взятками, -- не ходил бы в современном светлом плаще. (Правда, непонятно, что значат прочие костюмы: фраки, цилиндры, шляпки с перьями, платья до полу и чиновничьи мундиры, да это уже и не важно.)

Наверное, «Доходное место», одна из главных пьес Островского про уродства «старого мира» и невозможность сохранения идеалов, в начале 90-х смотрелась бы гораздо лучше, но и сейчас можно было ее как-то современно повернуть. Этого нет. Играющий Жадова Денис Суханов, знаменитый сатириконовский Шантеклер, опять гарцует, взмахивает рыжими кудрями и без конца резонерствует, сначала с беспечным видом, а потом -- изображая нервность, негодование и глубокие нравственные мучения. Очаровательная студентка Школы-студии МХАТ Глафира Тарханова, играющая Полиньку, все время кричит и кривляется, думая, что именно так выглядят в начале сюжета детская непосредственность, а в конце -- стервозность. О других уже и не говорю. Впрочем, все претензии отношу к режиссеру. Что прикажете делать, если постановщик считает, что в финале главный герой должен выйти на авансцену и прямо в зал гневно бросить: «Я буду ждать того времени, когда взяточник будет бояться суда общественного больше, чем суда уголовного»! Восхищаться его гражданской позицией? Аплодировать? Что ж, публика хоть и несколько растерянно, но послушно аплодирует.

«Сатирикон» -- театр новый, и публика у него хоть богатая, но тоже новая -- доверчивая и неискушенная. Именно здесь зрители в волнении перешептываются, не зная, чем закончится история о Ромео и Джульетте. Как обычно, если в спектакле трудно понять, что именно следует считать главным, публика сама для себя выбирает самое интересное. В «Доходном месте» главный ее интерес вызывают не обличения взяточников, а рассказы о воспитании девушек-невест. О том, как они должны завлекать перспективных женихов, а после свадьбы капризничать, требуя все новых подарков. Как раз во время сцены капризов в зале у моей соседки сзади зазвонил мобильный телефон. Почти не понижая голоса, она рассказала, что сидит в театре и как ей здесь все нравится. А потом еще долго щебетала о покупках.