Вручаемая во второй раз премия Ивана Петровича Белкина («Повесть года») учреждена издательством «Эксмо» и журналом «Знамя». Главный лауреат получает 5000 долларов; четыре лауреата «малых премий» -- по 500 долларов.

В жюри премии Белкина за 2002 год входят: прозаик и драматург Леонид Зорин (председатель), поэт и киносценарист Юрий Арабов, прозаик и критик Владимир Березин, славист Алексей Берелович (Франция), прозаик, ответственный секретарь журнала «Знамя» Елена Холмогорова.

Повесть «А. К. С. (опыт любви)» («Знамя», 2002, №11) вошла в книгу Марины Вишневецкой «Опыты», выпущенную издательством «Эксмо» в самый канун Нового года. Что, по-моему, символично -- литературный год замкнулся подлинным шедевром. Сходно организована и сама книга, где за чередой шести прекрасных рассказов (лучшими из лучших видятся мне обнародованный в 2001 году «Опыт сада» и прошлогодний «Опыт принадлежания») следует повесть, ныне удостоенная премии Ивана Петровича Белкина. Читая «Опыты», понимаешь: да, «рассказ» и «повесть» могут различаться не только количеством страниц, могут полноценно выявлять свои жанровые сущности. Для опытов «демонстрации траура» (им книга открывается), «неучастия», «возвращения», «истолкования» достаточно рассказа, что строится вокруг эпизода-символа (пусть вбирая всю жизнь персонажа), -- опыт любви требует повести, ее широкого дыхания и смысловой многомерности. Повесть эта готова развернуться в роман, но в последний миг притормаживает и остается собой. Так было у Вишневецкой всегда -- сверхконцентрированные «Глава четвертая, рассказанная Геннадием», «Вышел месяц из тумана», «Есть ли кофе после смерти?» точно балансировали на романной грани, перейдя которую, современный прозаик слишком часто вязнет в трясине механического «умножения сущностей без надобности».

Не знаю, напишет ли Вишневецкая роман (думаю, напишет -- и настоящий), но пока именно она (наряду с Андреем Дмитриевым и Ольгой Славниковой как автором «Бессмертного») замечательно показывает, каким огромным смысловым и эстетическим потенциалом обладает жанр повести. Неповторимость лица и судьбы героини, открывающей (себе и нам) свой счастливый и проклятый «опыт» на пороге смерти, сопряженность лирического сюжета с новейшей историей России, мучительное приближение ко всегда сущей тайне любви -- все это явлено с предельной достоверностью и редким «музыкальным» тактом. И не только в премированной повести. Уже в середине 90-х (после рассказов «Архитектор запятая не мой» и «Увидеть дерево») было ясно: сколь ни сужай круг лучших сегодняшних писателей, Вишневецкая в нем останется. Если память о наших наградных ристалищах не канет в Лету (чего хотелось бы), то будущие историки словесности поперхнутся от стыда и недоумения, узнав, как три года подряд Вишневецкую оставляли в предбаннике премии Казакова. Нынешнее награждение даже и торжеством справедливости не назовешь -- это простая констатация факта. Отнюдь не принижающая «конкурентов» Вишневецкой в белкинском состязании -- отличных прозаиков Андрея Геласимова («Жажда») и ставшего открытием года Юрия Горюхина («Встречное движение»). Что поделать: «большая» премия Белкина только одна. Но год у нас на дворе не последний.