«Мир, который отражает кино, пребывает сейчас в смятении, но само кино, похоже, переживает расцвет» -- с этих слов начал председатель жюри 55-го Каннского кинофестиваля Дэвид Линч воскресную церемонию награждения. С последним утверждением трудно не согласиться: в этом году в Каннах подобралась сильная и интересная программа, а четыре фильма -- «Человек без прошлого» Аки Каурисмяки, «Сын» братьев Дарденн, «Сладкие шестнадцать лет» Кена Лоуча и «Божественное вмешательство» Элии Сулеймана -- обязательно останутся в истории кино. Конкуренция была равной, и предугадать результаты было сложно. Слава богу, хорошие фильмы не остались без наград, но карты спутала «Золотая пальмовая ветвь», отданная Роману Полянскому за «Пианиста», картину о еврейском музыканте, который чудом избежал гибели в оккупированной Варшаве. Именно из-за этого решения список призов производит впечатление не во всем логичного компромисса... >>

В честь Дня города и приезда американского президента над городом разогнали тучи, похоронная процессия постоянно пересекалась с народными гуляньями, над ней парили воздушные шарики и взлетали фейерверки. Тимур Новиков был не только и не просто художником. В 44 года умер один из могикан «поколения дворников и сторожей», центральная фигура тогда еще неофициальной культуры Ленинграда, лидер петербургского неоакадемизма. Он работал с «Поп-механикой» Сергея Курехина, оформлял концерты «Кино» Виктора Цоя, был отмечен первой «Никой» за оформление фильма «Асса», изобретал теории, организовывал выставки, изучал запрещенный русский авангард, а когда авангард разрешили, начал спасать классические традиции в отечественном искусстве. Его собственное творчество было только частью мифа, шаманского культа красоты, в котором причудливо соединялись идеалы минувших эпох, археологическая холодность и обольстительность классики, брутальная мощь тоталитарного искусства, современная саркастичность, аристократический питерский сепаратизм, анархический бунт и рыночная стратегия, эпатирующая шизоидность и точный расчет... >>

Московская академическая публика до крайности нелюбопытна. Ни фото звезды на афише, ни меню из Россини, Вивальди, Мендельсона и всего-то двух неизвестных в Москве современных авторов, ни имя дирижера Саулюса Сондецкиса, которое еще в 80-е ассоциировалось с лучшими традициями местного академизма, не заставили публику наведаться в БЗК. Она штурмует залы с дежурными фаворитами и упорно сторонится неизвестности: вроде знаменитой (но не здесь) шотландки Ивлин Гленни, обладательницы «Грэмми», партнерши лучших оркестров мира (от Нью-Йоркских филармоников до «Лондон Симфониетты») и крупнейших дирижеров (от сэра Георга Шолти до Лючано Берио). Первой перкуссионистки (исполнительницы на ударных инструментах), сумевшей дать стучащему, звенящему инструментарию сольную жизнь... >>

Зеркала непременно присутствуют в обстановке любого модного бутика. Зеркала эти бывают двух видов. Одни украшают интерьер, придавая особую заманчивую недоступность вещам, проступающим из глубины элегантного зазеркалья. Но в эти зеркала мы почти никогда не вглядываемся. Более того, публичные зеркала, видящие тебя раньше, чем ты увидел их, вызывают подозрение. Настоящий нарциссизм требует интимности. Подлинные зеркала, в которых мы придирчиво изучаем свой облик, -- те, что спрятаны за занавесками примерочных кабин... >>

«Опять начинаю вести дневник. Наверное, скоро брошу. Черт дери! Вчера испытал чувство какой-то мучительной скуки. Хотел писать. Ничего не получилось. Ходил к Жорке. Его нет дома. Хотел пойти в кино, но ввиду плохой погоды отложил и пошел спать». Самое интересное в записи четырнадцатилетнего паренька (8 декабря 1934) -- слово «опять». Получается, что отрок вел дневник и раньше. Что же до намерения «бросить», то оно так и осталось намерением. В последний раз Давид Самойлов открыл свой дневник 19 февраля 1990 года. Жить поэту оставалось четыре дня. До семидесятилетия (оказавшегося посмертным) было три месяца с малым... >>