Борьба с отмыванием денег стала за последний год одним из главных вопросов экономической политики страны. Жесткая позиция Международной организации по борьбе с легализацией преступных доходов (FATF) заставила российские власти поспешить с принятием закона о борьбе с отмыванием денег и созданием комитета финансового мониторинга, который призван отслеживать незаконные сделки. Глава КФМ Виктор Зубков заявил вчера, что его орган «получил к настоящему времени порядка 40 тыс. сообщений о сделках, подозрительных с точки зрения причастности к отмыванию денег». Однако FATF пока не готов исключить Россию из своего «черного списка». О перспективах России покинуть его в интервью обозревателю газеты «Время новостей» Анне ФЕОФИЛАКТОВОЙ рассказывает глава экономического управления администрации президента АНТОН ДАНИЛОВ-ДАНИЛЬЯН.

-- После визита в Россию делегации FATF стало очевидно, что покинуть пресловутый «черный список» этой организации в июне текущего года нам не удастся. Это стало для вас неожиданностью, или вы ожидали чего-то подобного?

-- Ожидали. Заранее было известно, что FATF не удовлетворится лишь принятием «антиотмывочного» закона и указом о создании Комитета по финансовому мониторингу. В процессе подготовки закона мы периодически взаимодействовали с сотрудниками FATF, в частности с г-ном Гринбергом, главой прибывшей к нам делегации. Г-н Гринберг и другие сотрудники FATF еще и прежде говорили нам, что важно не просто сделать документ, нужно, чтобы все это работало. Когда они приезжали в последний раз, можно было заранее предсказать их реакцию и понять, что благодушной она не будет. Еще нет достаточного опыта, механизм не завертелся в полном объеме. Поэтому мы были готовы к такому исходу событий и относимся к нему спокойно, потому что Россия показывает работу. Может быть, это пока не те результаты, которые дают возможность исключить нас из списка, но мы движемся в правильном направлении. А движение зачастую гораздо более важно для таких организаций, как FATF, нежели сиюминутное достижение какого-то результата. Важнее правильно двигаться и получить результат на основе хорошего опыта, а не просто достигнуть какого-то политического эффекта при несформировавшейся системе.

-- Какие еще требования выдвигает FATF?

-- Они это сформулировали в довольно общем виде, хотя есть и конкретные пожелания. Скорее это расширение самого закона о противодействии легализации доходов, полученных преступным путем. Обращалось внимание, что было бы полезно включить в перечень организаций, которые обязаны предоставлять Комитету по финансовому мониторингу сведения, казино, инвестиционные фонды и вообще все организации, которые имеют дело с регулярным потоком «не своих» финансовых средств. Еще они настоятельно рекомендовали сделать обязательными некоторые правила, которые ЦБ и правительство должны утвердить в качестве внутренних документов по учету подозрительных операций. Правда, в ходе дискуссии представители FATF признали, что, исходя из их же логики, более значима фактическая работа системы. И не важно, как это вменяется -- императивно или на уровне рекомендаций. Главное, чтобы это исполнялось. Можно что-то вменить императивно законом, инструкциями, но не обеспечить при этом должный контроль и надзор, и тем самым фактически выхолостить документ. Поэтому мы сказали FATF, что поскольку уже есть рекомендации ЦБ, более важно организовать хороший надзор с его стороны. И такая же система должна быть организована во всех правоохранительных органах, деятельность которых в этой сфере координирует КФМ. Эксперты FATF согласились с нашим мнением. Кроме того, FATF настоятельно рекомендует нам включить в состав операций, подлежащих обязательному контролю, сделки с драгоценными металлами и установление ответственности организаций за непредоставление информации по подозрительным операциям.

-- Насколько эти рекомендации обязательны для выполнения?

-- Это рекомендации и не более того. Еще FATF выразила удивление, что до сих пор нет постановлений правительства, которые должны быть приняты во исполнение «антиотмывочного» закона. Это положение о Комитете по финансовому мониторингу, постановления о порядке обмена информацией, предоставлении информации комитету со стороны организаций, имеющих дело с соответствующими операциями, и от различных органов власти. Пока это только проекты, они внесены КФМ в правительство, и сейчас идет сложный процесс согласования. Пока подготовлено шесть или семь документов такого рода. А еще надо заключить соглашения с финансовыми разведками других стран, организовать порядок предоставления комитетом информации для правоохранительных органов по конкретным делам.

Мы сказали FATF, что дело новое и делать его быстро сложно, особенно в условиях, когда было трудно выбрать форму организации работы и то, какой конкретно уполномоченный орган будет этим заниматься. Ведь были большие дискуссии на эту тему: различные министерства и ведомства пытались перетянуть одеяло на себя. И пока в согласовании есть определенные сложности, поскольку многие структуры касаются в своей повседневной работе контроля за финансами. Создать координацию в их работе непросто, ведь важнее, чтобы система работала. Спешка нам ни к чему. Поэтому мы призвали FATF нас особенно не торопить и сказали, что если они что посоветуют, мы их советы с удовольствием воспримем. На это нам намекнули, что каждая страна сама выбирает, по какой системе ей работать, а дело FATF лишь указать на недоработки, а не что-то настоятельно рекомендовать. К сожалению, хороших практических советов в нужном объеме нам получить не удалось.

-- FATF еще неодобрительно отозвалась и о настроениях нашего бизнеса, который, по ее мнению, недостаточно лоялен к действиям государства в деле контроля за легализацией «грязных» денег. Это действительно так?

-- Да, в последнее время появилась информация, что некоторые наши банкиры стали говорить о том, что Комитет по финансовому мониторингу им не указ, что сведениями с ним они делиться не будут, и далее в таком же духе. Замечания FATF, что такое поведение отдельных представителей финансового сообщества является плохим сигналом, нельзя назвать политическими или усмотреть в этом придирку. Это верное замечание, потому что система работает хорошо только тогда, когда сформирована коалиция заинтересованных лиц -- ответственных чиновников и бизнесменов, которые действительно понимают важность и значимость этой системы. Такая точка зрения банкиров тесно связана с особенностями корпоративного поведения отечественного бизнеса, и далеко не все из них настроены на обеспечение прозрачности, на то, чтобы миноритарные акционеры активно участвовали в принятии решений компании. Короче, наш бизнес далеко еще не идеален. Так что замечания FATF справедливы. Им кажется, что если представители главных действующих лиц -- банкиров -- не воспринимают необходимость и значимость этой системы, значит, нет уверенности, что эта система будет работать. Но все решает время. Наш рынок цивилизуется очень быстро, и происходит это буквально на глазах. Те компании, которые раньше признавались одиозными, теперь быстро повышают капитализацию благодаря новой политике открытости, выражают готовность платить налоги в обмен на уменьшение налогового бремени и т.д. И еще. У КФМ скопилось уже много информации, которую можно обрабатывать. А поступила она в подавляющем большинстве из банковского сообщества, а это говорит о том, что нельзя всех банкиров рассматривать как противников системы. Они готовы взаимодействовать, поначалу, может быть, под присмотром Центробанка. Но со временем, понимая важность задачи, понимая необходимость собственной прозрачности и надежности клиентуры, нормального взаимодействия с западными партнерами, инвесторами и аудиторами, предприниматели воспримут эту работу, сначала как привычку, а потом как насущную необходимость. У нас будет так же, как это происходит сейчас в развитых странах. Между прочим, FATF имеет претензии и к наиболее развитым странам, являющимся членом этой организации, например США. Ведь появление таких эффектов, как с Bank of New York, является показателем несовершенства законодательства в западных странах. Легализация у нас чаще всего происходит путем вывоза капитала, иногда легального, чаще нелегального. А ведь вывоз капитала -- это размещение его в других странах, в том числе и тех, что являются членами FATF. Стало быть, эти страны определенным образом причастны к тем процессам, которые происходят у нас. FATF это признает, поэтому они обращают наше внимание на скорейшее установление многосторонних отношений с финансовыми разведками других стран.

-- В какие сроки планируется подписать такие соглашения?

-- Сроки не устанавливаются. Это зависит не только от нас, но и от наших партнеров. Необходимо проработать саму процедуру обмена информацией. Для этого нужны информационные носители, базы данных, информационные технологии, которые пока имеются в наличии не в полном объеме. Необходимы люди, которые все это будут обрабатывать. Ведь когда вы вступаете в двусторонние отношения, одного накопления информации мало, необходимо быстрое реагирование на запросы. Для этого должны быть соответствующие навыки, которые получаются из практической работы. Так что твердых сроков здесь быть не может. Идеально, если бы за два года соответствующие отношения были установлены со всеми членами FATF. Но ускорять этот процесс в ущерб его эффективности мы не будем.

-- Чем нам грозит пребывание в «черном списке»? Это неприятности материального или морального характера?

-- И то и то. Во-первых, это дополнительные процедуры проверок средств, приходящих от российских плательщиков. Во многих странах происходят задержки зачисления средств на счета. В разных странах это происходит по-разному. FATF -- организация рекомендательная. Некоторые ее члены особенно к ней прислушиваются, некоторые не очень. Некоторые вообще не прислушиваются. Последним самим грозит участь оказаться в «черном списке». Поэтому FATF любит оперировать термином «сотрудничество» и делит страны в зависимости от степени сотрудничества. В связи с этим многие серьезно воспринимают рекомендации и пропускают трансакции с теми, кто попал в «черный список», через сито всевозможных проверок. В результате появляются задержки платежей. Такие факты имеют место. А в некоторых случаях страны в целом прислушиваются к FATF, а отдельные банки -- не слишком. Но для нас более важны моральные потери. Мы движемся в сторону западного цивилизованного сообщества, стремимся вступить в ВТО. И то, что мы находимся в «черном списке» FATF, осложняет наши переговоры на других направлениях. Морально это, конечно, неприятно, однако мы действительно не соответствуем тем идеальным требованиям, которые нам предъявляет FATF.

-- А почему в «антиотмывочный» закон не попали контроль за казино или операции с драгоценными металлами? Уже сейчас, с первых дней его действия, понятно, что это делает закон несовершенным.

-- Слишком много было согласований и изменений, сначала на межведомственном уровне, потом в правительстве и Думе, где были потеряны целые блоки. Получился уродец, как и всякий продукт компромисса. Но этот закон проходил через наше общество. Значит, оно еще недостаточно совершенно, чтобы воспринять те вещи, на которые обращает внимание FATF. Но наше общество быстро меняется, оно привыкает жить в условиях рынка. Поэтому необходимость изменения закона осознается многими. Нужно посмотреть, как он работает, и после этого приступать уже к внесению изменений. Жизнь покажет его слабости.

-- Ну а когда же мы все-таки покинем «черный список» FATF? Можно ли определить реальные сроки?

-- Делегатам FATF с нашей стороны был предложен некий перечень мероприятий по исключению России из списка. Но он не был принят, в том числе и по тем причинам, о которых мы с вами говорили: расширение позиций в «антиотмывочном» законе, позиция некоторых российских банкиров. Между прочим, в том, чтобы Россию вычеркнули из списка, наиболее заинтересованы именно банкиры. Они больше всех страдают от задержек платежей. Дело не в том, чтобы нас любой ценой вывели из списка, а в том, чтобы система работала. И хорошо, что эксперты FATF предъявляют к нам определенные претензии. Это заставляет действовать.

-- А сейчас-то система работает?

-- Да нет, конечно. Нужно время. Работа пошла, кое-какие подозрительные сделки отслежены настолько, что материалы по ним можно предоставлять в правоохранительные органы для отдельного расследования. Но КФМ еще нужно полгода для становления внутренней системы. Ведь дело-то абсолютно для нас новое. Мы настраиваем механизм с нуля.

-- А если сравнить нашу финансовую разведку, как еще называют КФМ, с финансовыми разведками других стран? Я имею в виду масштаб полномочий.

-- В среднем в странах FATF такие службы обладают большими полномочиями. И законодательство там жестче. Ответственность за несвоевременную подачу информации серьезнее, чем у нас. Но я опять задам тот же вопрос: если даже прописать жесткую систему, будет ли она работать? Может быть, на данном этапе ее лучше сделать помягче, зато получить результат? А убедившись, что работает, начать ужесточать, подготовив к этому общество. Таким образом, мы сможем выполнить все требования FATF и получить при этом реально работающую систему.