Московский Дом фотографии снова показывает «Зону» бельгийского фотографа Карла де Кейзера. На этот раз в варианте расширенном и дополненном. Вообще-то музей не книги выпускает -- выставки делает. И причины для повторения должны быть вескими и ясными. Трудно представить, что фотографии исправительно-трудовых лагерей Красноярского края пользуются бешеным успехом у публики, а других выставок, чтобы сезон открыть, у директора музея энергичнейшей Ольги Свибловой нет. Тем не менее сама по себе выставка де Кейзера для открытия сезона вполне годится -- фотограф известный, входит в число «избранных» (знаменитое агентство Magnum!), и работа проделана хорошая, честная, с эффектным результатом. К тому же одновременно, день в день, «Зона» Карла де Кейзера появилась на престижном фотографическом фестивале во французском Перпиньяне.

После более детального знакомства с выставкой становится ясно, что недоумение следует отнести скорее к предыдущему ее варианту, чем к нынешнему. Неясно, зачем надо было впихивать большую и серьезную работу в прокрустово ложе долгоиграющего проекта архитектурной фотографии «24» (все выставки которого ограничены 24 кадрами). Тем более что к архитектурной фотографии «Зона» по большому счету отношения не имеет. Самоотверженность де Кейзера, который добровольно провел в наших лагерях шесть (три -- зимой, и три -- летом) месяцев, подхватив там для полноты ощущений туберкулез, заслужила как минимум большего уважения.

Фотографии логично складываются в большую выставку, занявшую весь верхний этаж Дома фотографии, полную не только полезной информации и социального пафоса, но и подлинных чувств и шокирующих переживаний. Тем не менее пугаться и убирать «детей до 16» от фотографий не стоит. Для правозащитных организаций работы де Кайзера не представляют особого интереса, кошмаров и ужасов он то ли не видел, то ли не снимал, чернухи в его фотографиях нет. А вот кошмар обыденного существования в неволе явлен во всей красе. Источник вдохновения -- произведения Александра Солженицына, несмотря на изменение концепции (с черно-белой на цветную), произошедшее после первой поездки, -- чувствуется постоянно. Просто человек, просто жизнь за колючей проволокой. Заключенные, их родители, невесты, дети, даже новорожденные. Колонии мужские, женские, подростковые, лечебные. Поселения, школы, заводы, бани, дискотеки. Но это не та съемка, которую цинично назвали бы объективной. Боль, сочувствие и сострадание видны в каждом кадре. Потому что на фотографиях нет преступников, только люди.

Фотограф не судья. Он не отделяет чистых от нечистых, виновных от невинных. Для него нет более или менее равных. На его фотографиях, где нет второго плана, все равны и все важны. Это христианское уважение к богоподобной человеческой личности (какова бы она ни была и что бы ни вытворяла).

На нынешней выставке появились подробные пояснения-этикетки. Они немного добавляют к фотографиям, и без того перенасыщенным информацией, но помещают их в специфический контекст мироощущения «человека со стороны». Формула «сильно украшенный образцовый лагерь» в российской интерпретации смотрелась бы как приговор -- «показуха». Но бельгийский фотограф выводов не делает, корректно предоставляя эту возможность зрителю. Иногда пояснения бесстрастно дополняют картину. Из них следует, что дети тратят на дорогу в школу по четыре часа в день, в «образцовом лагере», покрытом сверху донизу живописью и скульптурой, на обед дают кусок хлеба и сардины, наколки делают тайком в ночное время, многие заключенные безграмотны, большинство ампутаций являются следствием обморожения, а соревнования по строительству ледяных фигур проходят при температуре минус 40 градусов. Вот и все пояснения. Никаких историй. Кто, за что и почему. Никакого вторжения в личную жизнь. Просто взгляд со стороны. Очень честный и очень профессиональный.

Наша страна, обуреваемая страстями, где в каждой семье кто-то сидел, кто-то сажал, кто-то охранял, не скоро родит фотографов, способных без страсти и упрека работать с ее больными темами.

Подпись: «Титаник» и в зоне «Титаник»