Третья Дума, отработав всего полтора года из отведенных ей по закону четырех, уже заслужила как минимум медаль «За трудовую доблесть».

Про «короткую» первую Думу государственно мыслящие люди говорили, что она выполнила свое предназначение хотя бы принятием первой части Гражданского кодекса. Те же продвинутые граждане готовы были списать грехи («денонсацию» Беловежских соглашений, попытку импичмента президенту и т.п.) вечной возмутительнице спокойствия -- второй Думе -- за принятие Бюджетного кодекса, общей части Налогового и второй части Гражданского. Третья Дума щелкает кодексы как орехи и в исторически сжатые сроки наладила настоящий законодательный конвейер по обеспечению всех и всяческих реформ. За трудолюбие и покладистость нынешняя нижняя палата обласкана правительством и президентом. Вопрос о том, любима ли она народом, повисает в воздухе. Народ, если верить многочисленным социологическим, интерактивным и разным прочим опросам, так всепоглощающе любит главу государства, что все остальные политики, политические институты, ветви и органы власти как-то позабыты в тени этого большого чувства.

Но так или иначе, к очередным летним каникулам (они для нынешних думцев уже вторые) неопределенная и расплывчатая еще полгода назад физиономия третьей Думы вполне определилась. И, увы, она столь же невыразительна, как физиономия среднего чиновника, «умеренного и аккуратного». Спустя год после того как еще совсем юная и неоперившаяся Дума откликнулась на призыв начинающего президента Путина о строительстве вертикали власти, подсобив ему с укрощением губернаторов, сбылось пророчество обиженных думцами сенаторов: следующими будете вы. Впрочем, выстраивание думцев произошло куда более безболезненно, чем их коллег из верхней палаты. Возможно, изменение положения Госдумы в сложном устройстве российской государственной власти осознали лишь политические старожилы. Те же, кого спикер Геннадий Селезнев по-прежнему снисходительно называет «многими новыми депутатами», даже не почувствовали разницы.

Разница же заключается в том, что Дума, сохранив внешние атрибуты самостоятельного политического института, на деле перестала быть таковым. Из органа представительной власти (об этой второй и отнюдь не менее важной, чем законодательная, ипостаси Думы в последнее время почти и не вспоминают) нижняя палата превратилась в отдел администрации президента. Безусловно, похвально, что Дума принимает реформаторские законы. Но довольно странно, во всяком случае в рамках традиционной парламентской культуры, что на содержании принимаемых законов столь мало отражается мнение избирателей. Законы, разрешающие ввоз ядерных отходов, принимаются невзирая на то что более 90% граждан страны, то есть практически все избиратели как левых, так и правых против. Александровский гимн утверждается, хотя его возвращение приветствует не более трети россиян.

Забавно в этой связи недавнее заявление одного из лидеров нарождающейся объединенной партии власти «кепконосного медведя» Юрия Лужкова. Московский мэр с недовольством констатировал, что уже в нынешней Думе большинство центристов (имеются в виду прежде всего ОВР и «Единство»), а в правительстве сплошь либералы. Г-н Лужков уверен, что кабинет должен формироваться исходя из парламентского большинства. При этом его отчего-то не смущает, что действующее парламентское центристское большинство покорно принимает законы, писанные либеральным правительством.

В актив этой Думы записывают также и то, что в отличие от своих предшественниц она свела к минимуму политиканство. Однако тот факт, что Дума почти перестала «заниматься политикой», отраден лишь отчасти. Парламент, причем не только в нашей не слишком пока «для счастья оборудованной стране», но и в государствах вполне благополучных, это еще и своего рода политическая трибуна, клапан для выпускания социального пара для миллионов и миллионов граждан, у которых нет других возможностей быть услышанными. В России, где отстаивание гражданских ли, имущественных ли прав и свобод через неполитические организации (те же суды, например) находится в зачаточном состоянии, роль парламента как громоотвода чрезвычайно высока. Приведя Думу если не к единомыслию, то к видимому послушанию, власть фактически прикрутила крышку в котле общественных настроений, что весьма опасно. Не столько для парламента, в конце концов его можно переизбрать, сколько для государства в целом.

Нарастающая атрофия представительской функции Думы (в сочетании с тем, что обновленный Совет Федерации, состоящий из назначенных органами власти людей, представительным органом не может считаться вовсе) свидетельствует скорее об аномальном развитии российского парламентаризма. И восторги по поводу конструктивной, работоспособной Думы кажутся не слишком уместными.

Они совсем гаснут, если заглянуть за думские кулисы. Перестав или почти перестав быть политическим ристалищем, Дума превратилась в торжище. Место, где мелкие и крупные лоббисты решают проблемы своих фирмочек, компаний, корпораций, отраслей и т.п. Естественно, лоббизм существовал в парламенте всегда, но никогда не цвел столь пышным цветом. Непробиваемая серость Думы, погруженной в политические сумерки, -- благодатная атмосфера для обделывания миллиардных дел и миллионных делишек. Политическое послушание -- весьма удобная маска для того, чтобы в самых что ни на есть реформаторских законах прописывать нормы, выгодные конкретным заказчикам. Достаточно внимательно почитать, к примеру, свежепринятые законы, за которые Дума получила столько похвал, чтобы увидеть, что борьба политических интересов сменилась борьбой интересов корпоративных. Теперь на Охотном ряду бьются не левые и правые, а ведется конкурентная борьба между владельцами «заводов, газет, пароходов».

К чему приведет такая лояльность Думы и заслужит ли она подобной деятельностью к окончанию своего четырехлетнего срока орден «За заслуги перед Отечеством», будет зависеть, очевидно, от того, на строительстве какого Отечества остановится нынешняя кремлевская власть.