«Эх, хорошо!» -- потянулся утром лесник на пороге своей сторожки. «Ма-ать!» -- по привычке откликнулось эхо. Анекдот вспоминается, когда слушаешь продолжение перепалки между «Газпром-Медиа» и «Эхом Москвы» о праве владения контрольным пакетом акций радиостанции.

Тем, кто потерял нить скандала, напомню: едва Альфред Кох решил продать журналистам 9,5% акций, пятеро заместителей Алексея Венедиктова объявили ему ультиматум. Их не устроило судебное решение о передаче «Газпром-Медиа» 25% ранее арестованных акций. Тогда обиженный г-н Кох решил отказаться от продажи акций журналистам. Он придумал отщипнуть от своего контрольного пакета небольшой пакетик и подарить его «третьей силе», подыскав на эту должность Бориса Немцова. Ни у кого контрольного пакета не стало бы, и всем пришлось бы договариваться. Журналисты «Эха» и этот шаг оценили как недостойный и провокационный.

Между прочим, кандидатуру Бориса Немцова подсказали Альфреду Коху сами журналисты. В прошедшее воскресенье делегация «Эха» по собственной инициативе приехала к Борису Ефимовичу домой посоветоваться, как выйти из тупика. Видимо, об этом узнал и Альфред Кох, решивший согласиться на сей раз с выбором посредника в споре.

Пресс-секретарь Бориса Немцова в разговоре с корреспондентом газеты «Время новостей» выразила недоумение: «Непонятно, чем не угодил журналистам Борис Ефимович. В подлостях он не замечен. Его просто в который раз используют как «Красный крест». Ее недоумение рассеял гендиректор «Эха» Юрий Федутинов, который твердо заверил корреспондента газеты «Время новостей», что ни он, ни остальной коллектив «Эха» просто не верят в добрые намерения «лесника», то есть Альфреда Коха. «Если Немцов сейчас и получит в подарок пару процентов акций, то после освобождения от ареста 14% в борьбе за них он участвовать не станет, и контрольный пакет снова окажется у «Газпром-Медиа». На вопрос, что собирается предпринять в этой ситуации коллектив, г-н Федутинов ответил: «Ждем, когда будут внесены изменения в реестр акционеров. Как только радиостанция станет государственной, многие, я знаю, уйдут».